Империя добра. Павел Евгеньевич Рябцев

поверхности от безысходности и сбежала обратно на диван. Слёзы очищали разум от скверных мыслей.

      Наблюдатель сначала не поверил своим глазам. Он помнил, где находится окно Девчонки и периодически, выходя в сад, украдкой смотрел туда, но лишь один взгляд, а после осматривал свои владения и населяющих эти владения жителей, погружаясь в мысли о глобальном своём проекте, о его состоянии на сегодняшний момент и, конечно, о его славном будущем и пользе, которую он принесёт. Для него польза была главным результатом, хотя до конца он сам не понимал, как выразить эту пользу, в чём она проявится и каким образом он и его последователи будут её измерять, чтобы получить или не получить удовлетворение от проделанной работы. В любом случае, сейчас он находился в самом начале пути, когда за спиной от прежней модели общества остались лишь руины и новый формируемый им и его помощниками уклад только начинает насаждаться, когда продолжают писаться инструкции и догмы, когда совершаются и исправляются ошибки, когда много работы, которая перекрывает всё время, и даже иногда дыхание, когда мысли ещё вертятся в круговороте событий и всё, что ты хочешь – продолжать идти вперед, а лучше бежать, чтобы скорее не то что увидеть ту самую цель, но хотя бы ощутить и узнать её легкие очертания и дай бог, чтобы это не был мираж, наконец-то остановиться и перевести дыхание и отметить на карте ту самую заветную точку. Этот привычный ход мыслей нарушил один взгляд на её окно. Нет. Ему не не показалось. Из памяти, как из дыма, а на самом деле пара, появилось воспоминание, когда она принимал душ у него в комнате. Огромное стекло, за которым была она сейчас точь в точь походило на стекло душевой. Сейчас она откроет воду и все повториться. Но вместо этого, она вновь исчезла, хлопнув не дверью, как в тот раз, а своей маленькой аккуратной ладошкой, так же беззвучно и внезапно.

      Он сел на скамью и задумался. Было бы глупо идти к ней и объясняться, успокаивать при необходимости, возможно, целовать и гладить по голове, как иногда он делал с особенно капризными, или предлагать пополнить счёт. Она была другая и теперь Наблюдатель хотел знать почему. Он укорил себя, что не заметил этого раньше. Её поведение могло поставить под угрозу весь эксперимент. Он подходил к такой черте. В конце концов её всегда можно исключить из группы испытуемых. Вряд ли кто-то заметит. Она нелюдима, замкнута. И при этом проявляет к нему такое внимание. Опасения делили свое место с гордыней. Он не мог ответить себе, что делать дальше. Пока он размышлял об этом, словно двигаясь по лабиринту без выхода, кто-то коснулся его спины. Он обернулся. Это была она. Трогательная, очаровательная, с нежностью во взгляде. Когда ты не знаешь, что делать, ты зовёшь бога или психоаналитика, но пришла она – едина в двух лицах, прекрасный Янус, сошедший с третьего этажа и, слава богу, сейчас она была одета.

      – Здравствуй. – Едва слышно, будто не прожевав, произнёс он, вынимая из уха берушу.

      – Привет. – Тихо ответила она, глаза её блестели.

      Д

      Его