Сладость на корочке пирога. Алан Брэдли

его в губы, потом скрылась в темноте двери, взмахнув передником, словно торжествующий завоеватель плащом.

      Нед посидел еще немного, потом вытер рот тыльной стороной руки и покатил бочонок к остальным пустым емкостям, сгрудившимся у дальней стороны двора.

      – Привет, Нед! – закричала я, и он в замешательстве обернулся. Я знала, что он прикидывает, слышала ли я его разговор с Мэри и видела ли поцелуй. Я решила сохранить неопределенность.

      – Приятный день, – продолжила я со слащавой улыбкой.

      Нед поинтересовался моим здоровьем, а затем, в порядке почтительной очередности, здоровьем отца и Дафны.

      – Они в порядке, – ответила я.

      – А мисс Офелия? – спросил он, наконец дойдя до нее.

      – Мисс Офелия? Ну-у, сказать по правде… Нед, мы сильно беспокоимся о ней.

      Нед пошатнулся, будто у него под носом пролетела оса.

      – Да? А что случилось? Надеюсь, ничего серьезного?

      – Она вся позеленела, – поведала я. – Думаю, это хлороз[16]. Доктор Дарби думает так же.

      В «Словаре простонародного языка» выпуска 1811 года Фрэнсис Гроуз назвал хлороз «любовной лихорадкой» и «болезнью девственниц». Я знала, что у Неда не было такого свободного доступа к книге капитана Гроуза, как у меня. И мысленно пожала сама себе руку.

      – Нед!

      Это снова был Тулли Стокер. Нед сделал шаг к двери.

      – Скажите ей, что я справлялся о ее здоровье.

      Я сделала ему черчиллевский знак V двумя пальцами. Это было самое малое, что я могла сделать.

      Сапожная улица, как и Коровий переулок, спускались от Хай-стрит к реке. Коттедж мисс Пикери в тюдоровском стиле, стоявший на полпути, выглядел так, будто его собрали из пазлов. С соломенной крышей и побеленными известкой стенами, блестящими оконными стеклами и красной голландской дверью[17], он был отрадой для художника, его наполовину деревянные стены плыли, словно чудной старинный корабль, по морю старомодных цветов – анемонов, шток-роз, левкоев, кентерберийских колокольчиков и других, названия которых я даже не знала.

      Роджер, рыжий кот мисс Пикери, выкатился на переднем крыльце и подставил мне брюхо для почесывания. Я повиновалась.

      – Хороший мальчик, Роджер, – сказала я. – Где мисс Пикери?

      Роджер медленно отошел от меня в поисках чего-нибудь интересненького, а я постучала в дверь. Никто не ответил.

      Я обошла дом и оказалась в огороде. Никого.

      Вернувшись на Хай-стрит, задержавшись у окна аптеки и поразглядывав засиженные мухами пузырьки, я уже пересекала Коровий переулок, когда случайно глянула влево и заметила, что кто-то входит в библиотеку. Я бросилась туда со всех ног. Но когда добежала до двери, кто бы это ни был уже вошел внутрь. Я дернула ручку, и на этот раз дверь открылась.

      Женщина убирала сумочку в ящик и устраивалась за столом, и я поняла, что никогда раньше ее не видела. Ее лицо было сморщенным, как позабытое яблоко, которое ты случайно обнаружил в кармане прошлогоднего зимнего пальто.

      – Да? – сказала

16

Хлороз – разновидность малокровия.

17

Голландская дверь – дверь, разделенная на верхнюю и нижнюю половины, каждая из которых может открываться и закрываться отдельно.