Меньше воздуха. Мария Потоцкая

меня не впечатлил, как Борю, я больше смотрел на туманный злой лес, будто бы почувствовал себя Иваном-Царевичем сам. Я только подумала, что раз Елена простоволосая, может быть, перед тем, как они с волком побежали через синие леса, заметая хвостом озера и тропинки, Иван-Царевич ее того.

      – А еще это так несправедливо, что, считай, Иван-Царевич ему только конем заплатил, а Волк ему и жар-птицу, и золотого коня, и телочку, и еще и к жизни вернул.

      Столько чудес за одного коня, этот волк был очень щедрым. Я представлял себе все, скорее, наоборот: отдать все на свете за одно чудо. Вот я бы все отдал за одно-единственное чудо, правда, у меня ничего не было, чтобы я мог предложить это чудотворцу или Серому Волку.

      После экскурсии я зашел в магазин при галерее. Там я купил открытку с Княжной Таракановой Флавицкого. Я тогда сомневался, оставить ли ее себе или, может быть, подарить Наде, раз та ей так понравилась. В моем воображении она должна была с радостью принять ее и понять, как я люблю искусство. На этом фоне мы бы с ней сошлись, я бы рассказывал ей, что прочитал, Надя бы жутко впечатлилась, хотя несомненно знала бы больше меня. Так бы мы и полюбили друг друга.

      Нас покормили в столовой, слишком просматриваемой, чтобы мы с Борей успели выпить пива. Потом нас снова погрузили в автобус, хотя обещали, что мы еще погуляем по Москве, и обманутыми повезли обратно в Зарницкий. Мы с Борей были злы, нам хотелось приключений в столице, а теперь нам оставалось только думать о том, куда бы пойти пить это наше пиво в скучном городе. Я сидел у окна, наблюдал, как тянутся за ним набежавшие облака и гнутся деревья под усилившимся ветром. Казалось бы, я мог смотреть на что-то, чего не увидеть в Зарницком, но привычные картинки меня успокаивали. Я держался за рюкзак, думая, подарить ли эту открытку Наде или нет, и уже на подъезде к городу решил поделиться своими терзаниями с Борей.

      – Подари, чего ты мнешься, девчонки любят подарки.

      В этом вопросе я мог доверять Боре чуть больше, чем себе, он несколько месяцев близко общался с одной девочкой из соседней школы, пока она не решила, что не любит его. В то время как я переваривал его ответ, Боря просунул руку в щель между сидениями и дернул Надю за кофту.

      – Чего?

      Боря подтолкнул меня плечом.

      – Тебе картина понравилась. Я тебе открытку с ней купил, возьмешь? – картинка лежала у меня под рукой в рюкзаке, я быстро достал ее, избежав вопросов, о чем я говорю. Олеся громко цокнула языком, видимо, я ей не нравился или мальчики в целом были ей не особенно приятны.

      – Ой, спасибо, как это мило, прямо вообще. Поставлю ее у себя в комнате.

      Я отдал ей открытку. Что я мог еще сказать? Я люблю искусство, приходи ко мне, я тебе расскажу о нем? Ну да. Боря снова толкнул меня в плечо.

      – Ты кстати похожа на эту Тараканову с картины.

      – Ого, а вот это уже поворот. Спасибо, Гриша.

      Она улыбнулась не то чтобы неловко, а скорее показывая своей подружке, что видит мое смущение. Надя уже собиралась отвернуться, как Боря снова дернул ее за кофту.

      – Слушайте,