Голос Незримого. Том 2. Любовь Столица

битвы,

      Раны сердца там лечила,

      Для людей копила силы

      И несла богам молитвы.

      И теперь – лишь только рдело,

      И ронялся бисер росный,

      Начинала искус постный —

      Размышляла и не ела.

      А когда опять алело,

      И низался жемчуг звездный,

      То кончала искус слезный —

      Сладко грезила и пела…

      А кругом весна стояла:

      Почка розовая бухла,

      Голубая хвоя жухла —

      Стало влажно, вражно, тало…

      Расширялися заливы,

      Топи, заводи, трясины,

      И шепталися осины,

      Ольхи, вязы, вербы, ивы.

      А кругом весна стояла:

      Принялась гнездиться птица,

      Зверь же бросил уж ютиться —

      Стало звучно, кучно, шало…

      Всюду стаями тянули

      Цапли, лебеди, касатки,

      Стадом шли – быки и матки —

      Лоси, туры и козули.

      А кругом весна стояла:

      Мошка реяла с игрою,

      Рыба плавала с икрою —

      Смутно, древно, томно стало…

      На лугу плясали в круге

      Мотыли, шмели и пчелы,

      Под водой водили коло

      Щуки, стерляди, белуги.

      И пошла бродить Олона,

      Улыбаясь и печалясь,

      И чудесны показались

      Ей лесные эти склоны.

      Последила путь лебяжий,

      Отыскала след медвежий.

      Занимался ветер свежий

      Золотых волосьев пряжей.

      Шла с холма – и ноги мокли,

      Шла на холм – и ноги сохли…

      Что там: щур, звериный чох ли?

      Муравейник, теремок ли?

      Уж, ложася на обрывы,

      Солнце ярко полыхало,

      Словно облик ярый, алый —

      Облик божича Зоривы!

      И подеялось с Олоной:

      Стала вправду золотою,

      Задышала с быстротою,

      Завздыхала вдруг влюбленно

      И в закат лесной весенний

      Через ветки заревые

      Помолилася впервые

      Солнцебогу, а не Плене.

      В миг тот ветки расплелися

      От прыжка большого зверя, —

      И, к добыче путь свой меря,

      Глаз сверкнул зеленый рысий!

      И увидела Олона

      Смерть лихую недалече,

      Но готовилась ко встрече,

      Нож сжимая испещренный…

      То не птаха засвистала,

      Не запрыгала то белка,

      Чья-то яшмовая стрелка

      В глаз смарагдовый попала!

      И тотчас же к шкуре красной,

      В белых сумерках сияя,

      С диких яблонь цвет ссыпая,

      Подошел стрелец прекрасный.

      Был он юный, златолицый,

      В нежной радужной раскраске,

      Кудри смольные – в повязке,

      Карий взор, как у орлицы!

      Тонкий, легкий, крепкий, смуглый,

      Стан блистал червонней слитка,

      И вилась златая нитка

      По груди его округлой.

      И мерещится Олоне,

      Что идет к ней сам Зорива,

      Перед ним она пугливо

      В земном падает поклоне.

      Шепчет: «Кто ты? кто? помилуй!»

      «Видишь ты Стрельца-Медуна, —

      Как