Голос Незримого. Том 2. Любовь Столица

царит она десятый

      Средь малиновой палаты,

      Где лазоревые своды.

      Девять лет она пред всеми

      Шла в поход и из похода,

      Чтяся матерью народа,

      Проносяся в ясном шлеме.

      Девять лет она над всеми

      Выясняла суть закона,

      Золотой зовясь Олоной,

      Сидя в тонкой диадеме.

      И, как это надлежало

      По дивейским их обычьям,

      По уставам и приличьям,

      Много в брак она вступала.

      Первым мужем был ей Згара.

      Не рождалось дива выше! —

      Мускулистый, важный, рыжий,

      Плоть, что бронза, – от загара.

      Был простой он, добрый ратай,

      Но она блюлася в страхе,

      Словно хищной росомахи, —

      Бороды его косматой.

      Много Плена лиц явила —

      И Олона изменилась:

      Объявила Згаре милость

      И другого полюбила.

      Стал вторым ей мужем Уго.

      Не рождалось краше дива!

      Гордый, стройный, с черной гривой,

      Плоть, что кость, бледна, упруга.

      Был гончар он ловкий, скорый,

      Но она влеклася снова,

      Как от коршуна лихого,

      От его ночного взора.

      Плена много лиц явила —

      И она рассталась с Угом:

      Наградила по заслугам

      И другого полюбила.

      Стал ей третьим мужем Славий.

      Это див родился истый!

      Русый, гибкий, голосистый,

      Плоть бела, что воск в расплаве.

      Был гусляр он хитрый, льстивый,

      Но она опять бежала,

      Как от змейки тонкожалой,

      От его улыбки лживой.

      Много Плена лиц явила —

      И Олона – не опалой —

      Всё же Славия услала,

      О любви же позабыла.

      И пошел уж год четвертый,

      Как живет Олона девой,

      Без стыда, боязни, гнева,

      Одиноко, тихо, твердо.

      Лишь одной полна печали,

      Лишь одной полна кручины:

      Что на память ей мужчины

      Ничего не завещали.

      От тяжелых их объятий

      И веселых их ласканий

      Нет у ней – не камней, тканей, —

      А кудрявого дитяти!

      Дал ей дочку рыжий Згара,

      Что была б потом царицей.

      Полюбилась Огневице —

      Не спасли великой чарой…

      Дал сынка ей Уго черный.

      Полюбил его Водяник, —

      Сторожили много нянек,

      А исчез в воде озерной…

      Белый Славий дал уродца —

      И его тотчас убили,

      Закопали в чернобыли,

      Как всегда у них ведется…

      Так грустила раз Олона,

      Выйдя в створчатые сени…

      Мреял вечер предвесенний,

      Городище было сонно.

      Ниже – озеро Лейяла

      Серой раковиной стыло,

      Жемчуг розовый таило,

      Вдаль Олону увлекало.

      Дальше – горы Загадули

      В мягком дыме лиловели,

      В легкой дреме соловели

      И Олону вдаль тянули.

      Подошла она тут к дверце,

      Словно горленка воркуя:

      «Ах, не вем, чего хочу