Маргарита. Алекс Норк

«Бордо».

      – А, это жареные бараньи яички? Всем рекомендую, господа. В Киргизии забили целое стадо, сами-то они что едят, кроме лепешек?

      Собака повела носом в сторону блюда.

      – Тебе, милая, пока ни к чему – это для стимулирования людей среднего и старшего возраста. Ты лучше скушай пару раковых шеек, раки ползали еще час назад.

      Кроме трех самых главных, с ловкой рядом прислугой, остальные разместились у другого стола, проще в чем-то блюдами, но не обиженного. «Опытный» знал – деликатность в употреблении будут держать только первые десять минут.

* * *

      У Ришельевича кроме всякого добра был еще отдельный коттедж – не на Рублевке, и неизвестный почти никому.

      Самое время приехать Рогнеде, но всегда эта дрянь опаздывает.

      Коньяк на столе, он пьет совсем почуточке, потому что лишние дозы «перед этим делом» к хорошему не приводят.

      И не очень внимательно смотрит на экран телевизора, где показывают аккуратный, несмотря на сибирскую глухомань, городок Забуйск и рассказывают про молодые годы родившегося там лидера новой партии «Эх, Россия».

      Забулькало вдруг в животе, и потянуло на расслабление.

      Ришельевич поспешил в туалет.

      И скоро вышел, довольный, что очищение произошло вовремя.

      Где ж черти носят Рогнедку?

      Большая комната в полумраке… он сначала не понял – она приехала?

      Нет, понял.

      Хотя снова не понял.

      За столиком, где сидел он, сидят два мужика.

      Из охраны?

      Не может быть – те снаружи, и без приказа появиться не смеют.

      Но главное – один мужик отхлебывает из горла его коллекционный коньяк, передает другому, и тот тоже отхлебывает.

      Ришельевич, застывши, простоял секунд пять…

      – Присоединяйся, чувак, – дружелюбно предложил кругловатый с откровенно скотскою мордой.

      – Или там постой, – предложил другой очень неласково, взглянув на него одним темным, а другим неприятно серебрящимся глазом.

      Мысль заработала: бандитский наезд, охрана наружи, следовательно, перебита…

      – Мы мирные люди, – опять отхлебывая, проговорил толстый-любезный.

      – Но наш бронепоезд стоит на опасном пути, – добавил другой.

      – Что вам угодно? – спросил Ришельевич, стараясь глядеть исключительно на любезного и держать себя хладнокровно.

      – Россию любишь?

      – Грабить он ее любит. Короче, полтинник с тебя.

      Нехороший поднялся и сделал к нему два шага:

      – Там счет, куда деньги переведешь.

      Дальше Ришельевич обнаружил себя на полу, а сверху глядела животнообразная рожа.

      – Брат, – сердечно сказала рожа, – люби Россию в себе, а не себя в России.

      День третий: хмурое утро, лед «тронулся»

      Что там было потом, что там было?

      Нет, он помнит.

      Хотя не всё, не совсем.

      Аугелла, она передала ему нотариально заверенные копии одной из самых крупных международных юридических фирм – вон, пакет на столике…

      И