Сто оттенков Веры. Талаssа

которому никто и никогда, похоже, не решался противоречить. Вертел и смеялся. Он вообще любил вертеть и смеяться. Причем, смех этот частенько отдавал – как нечищеный рот после долгого сна – чем-то таким, что не хотелось бы слушать и нюхать дальше. Угрозой. Причем, просто – по праву большей физической силы.

      Потом он посадил куколку на колени, выше – на свои мощные, хорошо развитые ляжки. И повернул ее нежным фарфоровым личиком к ширинке. И снова загоготал. И посмотрел на Веру ожидающе. Вроде бы, надо поддержать? Это же – юмор такой! Он ждал поддержки. И она поддержала.

      Тогда.

      Но почему-то поняла тогда же, что он ещё… дождется. Похоже, он, сука, напросится!

      Вера теперешняя, сидя дома во вращающемся креслице, поболтала одной ногой. Вторую она почти всегда поджимала под себя.

      Вспомнила его – такого глазастого: да, красивые карие глаза, густые ресницы, мощной римской лепки голова: яркая внешность! Но зачем он тогда повернул куколку к своей ширинке, грубо притиснув ее маленькую белокурую головёнку в бантиках? Зачем?

      От соседей внизу (все их кухонные амбре поднимаются вверх и заползают почему-то именно в Верину спальню, а не в кухню – по прямой) потянуло жареным лучком. «Поесть? Не поесть?..» Нет, лучше записать, пока не позабывалось всё нафиг. Записала, сложила в папочку «сисТема» да и забыла. Самопсихоанализ такой: проще примитивного.

      ###

      REC:

      «Разве имеют смысл события?

      События – в смысле, вообще. Безотносительно происходящие, входящие и выходящие, как сограждане – из дверей метро? Если смотреть на них, то пестро и все же – однотонно до тошноты.

      А если видеть? Вот тут-то и начинается разница между событием и происшествием. Событие – как со-бытие: это значит “быть с”. А происшествие – то, что “происходит, шествуя”, а значит, продлено как во времени, так и в пространстве. Но что именно извлечёшь из этого шествия: двух евангелических зверей и одну, евангелическую же, птицу или… дыру на подошве – частное дело событопроисшественника.

      Главное – вернуться!

      Нет, не к кому-то или чему-то.

      Не куда-то.

      И даже – не зачем-то. Незачем!

      Главное – пройти этот путь, но в обратном направлении. И не для того, чтобы – к началу. А потому что только это возвращение поможет избавиться от ложного пути: в сторону, в тупик, по чьим-то чужим меткам, следам.

      Вернуться – к себе.

      Вернуться – значит пройти тот же путь. Однако, глядя в него – словно в зеркало: там, где было левое – станет правое, правильное, правдивое, правопреемное.

      Попробовать найти дорогу – по тем же проходным дворам, входя в них там, где когда-то был выход – и пока не зная: те же ли это дворы? Войти под арку (изумившись этому подарку): а ведь попала именно туда!

      Прохлада тени.

      Отвесный зной остался позади.

      Впереди – только сообщающиеся сосуды дворов, ряд гаражей, фрагментарно выбитые стеклянные плитки, что заменяют узкие окна цокольного этажа одного из нежилых домов, новые двери, таблички – около, чей-то дальний неразборчивый