Убийство. Дэвид Хьюсон

ты захочешь помочь.

      – Я ничего не знаю.

      Перед беседой снимки были тщательно отсортированы. Ничего тревожащего. Ничего откровенного. Лунд достала самый последний кадр и показала Лизе:

      – Тебе знаком этот кулон?

      Черное сердце на золотой цепочке.

      Лиза покачала головой:

      – Похож на старинный.

      – Ты никогда не видела его на Нанне?

      – Нет.

      – Ты уверена?

      – Я уверена, уверена, уверена! – вскричала девушка. – Я видела Нанну на вечеринке. Я обняла ее. Я не знала, что вижу ее в последний раз… – Лиза Расмуссен уставилась в стол, избегая смотреть на фотоснимки, избегая смотреть на Лунд. – Я не знала, – повторила она.

      – Я проверила, – сказала Риэ Скоугор. – Люнге не состоит в нашей партии. Он был временным работником от агентства, к которому мы обращались пару раз. Его мог нанять кто угодно.

      Они стояли за дверью штаба, в коридоре, и говорили шепотом. Хартманн выглядел так, будто всю ночь не сомкнул глаз.

      – Хорошо, – сказал он.

      – Хорошо, если об этом узнают все. А если мы ничего не скажем и журналисты докопаются до него…

      – И что тогда?

      – Они скажут, что мы наняли убийцу и покрываем его. Если об этом услышит Кирстен Эллер, можешь попрощаться с альянсом. Мы должны сделать заявление. Должны немедленно обозначить нашу позицию.

      Хартманн колебался.

      – Послушай, я же твой советник, Троэльс. И я говорю тебе: мы стоим на краю пропасти. Когда упадем, будет поздно…

      – Ладно, ладно. Делай заявление. Но сначала предупреди полицию.

      – А как быть с Эллер?

      – Я все улажу сам.

      К середине дня гимназия опустела. В безлюдном коридоре, рядом с раздевалкой, Лунд и Майер сравнивали полученные результаты. На стене по одну сторону висели информационные листки о вреде наркотиков, алкоголя и секса, по другую – постеры с кинозвездами и рок-певцами.

      Майер проделал огромную работу. Он обнаружил трех человек, которые видели, как Люнге привез в гимназию предвыборные агитационные материалы, и было это вскоре после полудня.

      – А вечером?

      – Вечером машина тоже была здесь. Может, он услышал, что в гимназии праздник, и вернулся.

      – А это точно была та же машина?

      Майер вложил ей в руку несколько фотографий и ухмыльнулся:

      – Ребята делали снимки для веб-сайта гимназии. Готовили обзор о вечеринке. Ищите на заднем плане. Это та самая машина.

      У него зазвонил телефон. Пока он разговаривал, отойдя в сторону, Лунд просмотрела фотографии. Позади подростков в жутковатых костюмах, масках и париках виднелся силуэт черного «форда».

      Майер начинал сердиться.

      – Я вам уже говорил: это не обсуждается, – рявкнул он в телефон.

      Сердитый Ян Майер. Это было что-то новенькое. Она продолжила перебирать фотографии. Когда Лунд было девятнадцать, Хеллоуин не отмечали. А если бы отмечали… Интересно, что бы сказала ее мать.

      – Я не буду вам больше повторять, – гаркнул Майер. – Ответ – нет.

      Он уставился на свой телефон. Выругался.

      – Не могу поверить. Она дала отбой.

      – Что происходит?

      – Хартманн