Убийство. Дэвид Хьюсон

ее и тем самым поставить под угрозу ход расследования, я не могу вас остановить. Однако не забывайте о последствиях, а они будут, я вам обещаю, Хартманн.

      Вебер кашлянул; Скоугор умолкла. Майер выглядел довольным.

      – Риэ, – наконец сказал Хартманн, – я думаю, мы можем подождать. При условии… – Просительная улыбка мелькнула на его губах.

      – При каком условии? – спросил Майер.

      – При условии, что вы предупредите нас, когда соберетесь общаться с прессой. Так, чтобы мы могли работать вместе. И быть уверенными, что все правильно.

      Он сложил руки на груди. Рубашка того же цвета, что и предвыборный плакат за спиной. Все здесь было продумано и скоординировано. Спланировано.

      Лунд достала визитку, вычеркнула свое имя, вписала вместо него имя Майера.

      – Завтра утром позвоните Яну Майеру по этому номеру, – сказала она. – Он будет держать вас в курсе.

      – А разве не вы? – спросил Хартманн.

      – Нет, – ответила Лунд. – Дело ведет он.

      Вебер ушел вслед за полицейскими. Скоугор все еще кипела негодованием:

      – Что, вообще, происходит, Троэльс?

      – Понятия не имею.

      – Если мы что-то скроем, а журналисты потом пронюхают об этом, они разнесут нас в клочья. Они обожают такие истории.

      – Мы ничего не скрываем. Мы делаем то, о чем просит полиция.

      – Да никто об этом и не вспомнит.

      Хартманн надел пиджак, задумчиво посмотрел на нее:

      – Выбора у нас нет. Те же журналисты точно так же разнесут нас в клочья, если мы помешаем расследованию. Лунд прекрасно это понимает. И раз мы не имеем никакого отношения к убийству, тут не о чем больше говорить.

      Скоугор уставилась на него:

      – Что? Девушку нашли в одной из наших машин! По-твоему, мы не имеем отношения к ее убийству?

      – Не имеем. А вот что меня действительно волнует, так это наша кампания.

      Он указал на дверь, ведущую в основные помещения их штаба. В дневное время там работало восемь-десять сотрудников.

      – Что ты хочешь сказать?

      – Ты уверена в том, что мы защищены? Наши компьютеры, электронная почта?

      Едкая усмешка.

      – По-моему, у тебя начинается паранойя.

      – Вспомни Бремера. Как он смог так ловко обыграть нас с финансированием школ? Откуда он знал о двадцати процентах? – Хартманн вспоминал разговор с Бремером, слова мэра о его покойном отце. – Старый лис что-то задумал.

      Она принесла ему пальто, помогла одеться, заботливо застегнула все пуговицы.

      – Что, например?

      Хартманн рассказал ей вкратце о том, зачем приходила Тереза Крузе, о неизвестном журналисте, который наводит о нем справки.

      – Нет никаких сомнений, что он получил часть информации отсюда, а как же иначе?

      – Почему ты мне ничего не сказал? – недовольно спросила Скоугор.

      – Говорю сейчас.

      Он заглянул в основной офис. Столы и компьютеры, полки с папками, телефоны. Внутри этой комнаты, в глубине ратуши, хранились все подробности их предвыборной кампании, надежно запираемые на ночь на ключ.

      – Поезжай домой, –