Ламповая Тян. Гейм Овер. Эл Рейнхарт

шизофренией.

      – Ах, мне сказали, что ты странновата… К тому же то, что с тобой случилось, могло произойти и в реальности, это мог быть какой-нибудь извращенец, но это не точно, поэтому давай продолжим. Ты не против, если я закурю?

      – Нет.

      Мисс Штейн наклонилась, открыла самый верхний ящик своего стола и буквально начала «рыться» в нем: сначала достала две папки, потом убрала их на другую полку, какие-то листы скомкала и выбросила в угол, потом начала нервно постукивать по деревянной поверхности длинными наращенными ногтями красного цвета. Она выглядела весьма озадаченной и угрюмой, её взгляд метался по столу, а потом был обращен на меня. Затем Штейн произнесла: «Ах, вот куда я их дела!» и достала пачку сигарет из нижнего ящика.

      – Рина! – Воскликнула она, слегка привстав из-за стола, похлопывая по каждому карману джинс, – продолжай, не спи!

      – И потом…

      – А! – Штейн перебила меня, щелкая зажигалкой,– ты куришь?

      – Нет, – покачала я головой, – так мне продолжить?

      – Да, да, да…. Что там дальше сделал этот извращенец? – Анастасия энергично махала рукой, развеивая по кабинету сигаретный дым, и вопросительно подняла брови, – что он с тобой сделал? Рассказывай, интересно же!

      – Это была она, а не он. И она не извращенка, насколько мне известно.

      – Рина, ты же понимаешь, что это всё на подсознании. Именно поэтому у нас и связываются разные образы с определенными воспоминаниями и людьми, которых мы встречаем.

      – Нет, я не понимаю.

      – Эдипов комплекс, Рина, Эдипов комплекс.

      – По-моему моё видение с ним не связано.

      – Да какая разница, продолжай. Хочу узнать, что было дальше!

      Она снова начала нервно стучать ногтями по столу. Эта взрослая женщина была такой же, как и все, чем-то она напоминала мне Тётю Свету, но мою родственницу всегда отличали добрый нрав и открытость. В поведении Штейн же было что-то очень подозрительное, заставляющее меня следить за своими словами и действиями в её присутствии, взгляд её карих глаз был таким хитрым, что, казалось, она способна согласиться на любые непристойные вещи, если найдёт в этом личную выгоду. Наблюдая за тем, как Штейн тушит сигарету, я решила продолжить:

      – Это была женщина. Она представилась мне как «Мадам», ей было около сорока лет. Я уже видела её раньше, она стучалась в дверь в прошлый раз, но я ей не открыла. В этот вечер Мадам просто стояла у дерева. Она была одета в тот же наряд, но на этот раз тихо стояла в стороне, подзывая меня одной рукой. Её лицо было скрыто черной вуалью, а длинная юбка искомкана в клочья. На лице, насколько это можно было рассмотреть, было выражение тоски и глубокой печали. Я уставилась на неё и застыла на месте, она сделала то же самое, мы стояли и смотрели так друг на друга почти две минуты, а затем на её губах появилась такая дерзкая, зловещая улыбка и из дальнего края лесополосы донесся чей-то крик. Испугавшись, я начала отходить назад спиной, смотря на неё, но она так и не двигалась с места. Затем