Ламповая Тян. Гейм Овер. Эл Рейнхарт

оскорбление вырвалось из уст Доктора Фримэна, набиравшего в шприц неизвестную жидкость из ампулы, – зачем нужно было убегать?

      Даже говорить сил не было. Одного моего измученного взгляда было достаточно, чтобы он покачал головой и больше не сказал мне ни слова. Доктор наклонился надо мной и пронзил кожу на моей руке острой иглой шприца, перед этим очень учтиво пояснив:

      – Это успокоительное.

      – Успокоительное? Можно было просто дать мне чай и теплое полотенце. Я знаю, вы хотите убить меня. Я всегда хотела сказать перед смертью о…

      – Заткнись уже.

      С этими словами он отстранился от меня. Мой взгляд постепенно затуманивался. Спустя некоторое время я совсем перестала что-либо различать вокруг. «Успокоительное» подействовало очень быстро. Я провалилась в небытие. Помните, во всех рассказах и фильмах, когда человек говорит о смерти, он произносит фразу: «Свет в конце туннеля…»? Я не видела света в конце туннеля, но, так как находилась в бессознательном состоянии, негодовать по этому поводу не могла. Постепенно приходила в себя. Моё тело было слабым, словно я не спала полгода и была не в силах открыть глаза. Веки стали тяжелыми, неподъёмными. И опять пустота. Лишь чьи-то голоса вдалеке.

      – Лида! – это же голос Тёти Светы,– Лида, как тебе моё новое пальто?

      Она беседовала с кошкой, а я в это время пыталась открыть глаза, но получалось у меня это с трудом. Через некоторое время приоткрыла веки, и свет буквально ослепил меня. Он не был ярким, но после кромешной тьмы казался фонарем самой высокой мощности. А это был обычный дневной свет. Оказалось, что я нахожусь в своей комнате, тётя сидит с кошкой на коленях рядом со мной. И плакаты никуда не делись. Лара Крофт всё так же воинственно смотрит на меня со стены. Губы Тёти Светы расплылись в улыбке, когда она увидела, что я очнулась. Лучше бы мой взгляд не прояснялся: эта женщина опять сделала себе химическую завивку, накрасила глаза темно-синими тенями так, что стала похожа на панду, а ярко-красная помада вдобавок ко всему размазалась у уголка губ. Очень странный макияж. Её, конечно, это нисколько не волновало. Она со своей фирменной наивностью спросила меня, нравится ли мне её новое пальто с её любимым леопардовым принтом. «Оно такое шикарное, Тётя Света, тебе идет, в твоём стиле», – честно отвечаю я.

      Она отпускает кошку на пол, подсаживается ближе ко мне и тыкает в мою щеку указательным пальцем. Легко и непринужденно. Прямо в самое больное место. Я готовлюсь к жгучей боли, но не чувствую ничего. Всё зажило очень быстро. Тётя Света продолжает задумчиво рассматривать моё лицо:

      – Тебя точно не подменили? Выглядишь совсем не как моя племянница. И ведешь себя как другой человек.

      – Точно, – вздыхаю я, – а как ещё я должна себя вести после случившегося? Ты сомневаешься, что я настоящая? Или что?

      – А докажи. Скажи вот… Какими тенями я пользовалась, когда ты пошла в третий класс? – Ехидно взглянув на меня, Тётя поднимает указательный палец в воздухе.

      – Синими.