Агнесс. Виктория Ратгольц

бешеный ритм биения сердца послышались сначала вопросительные слова матери, а следом и ее шаги по лестнице на чердак:

      – У тебя там все в порядке?

      Шок никак не мог покинуть мальчика. Резко к лицу подкатило чувство обжигающей боли. Он пробежал глазами по окровавленному лезвию, провел языком вдоль всей полости рта и осознал страшное: он прорезал щеку насквозь. В панике он схватился за порез, пытаясь остановить кровотечение, но это не могло успокоить пульсирующую боль. Каждое движение мышцами будто поджигало на лице маленькие угольки. Орудие ранения до сих пор лежало на полу и заставляло нервничать только больше.

      Если мама узнает, то точно убьет. Еще и нож заберет.

      Мальчишка ринулся доставать обратно шкатулку, но боль очередной волной накатила на его разум. Шкатулка предательски выпала из дрожащей ладони и оставила за собой след поблескивающих на свету металлических снастей.

      – Артур! – раздалось за спиной мальчика.

      Теперь она точно заберет нож.

      ***

      Будучи словно в тумане, мальчик постепенно начал приходить в себя после операции. Тело было налито свинцом, но звуки окружающего мира ясно доходили до его слуха. С закрытыми глазами Артур пытался понять, где он сейчас. Щека перестала пылать и пульсировать. Он в принципе перестал ее ощущать.

      Операция уже окончилась? Или я умер? Если я умер, то маме это не понравится. Точно поругается с папой из-за этих крючков. А потом еще и плакать будет.

      Издалека доносились два приглушенных голоса, явно принадлежавших мужчинам:

      – Нельзя так поступать, он всего лишь мальчик! Никто не поверит в его гибель из-за пустяковой раны.

      Этот незнакомый дядя говорит обо мне. Значит, я еще жив!

      – Питер, ты знаешь приказ. Его уровень общего состояния организма всего на 70 процентах. И я не уверен, что за 2 положенных дня он успеет подняться на необходимые 5. Малыш потерял слишком много крови, пока ехал к нам. Мы уже наложили швы, но он даже не пришел в себя.

      – Все дело в дозе наркоза, говорю вам! Наши дозы рассчитаны на поступающих рослых военных, а не на детей. Зачем сразу его убивать?

      Я тут! Я жив! Посмотрите на меня! Помогите мне открыть глаза, пожалуйста.

      Если бы Артур мог, он бы заплакал. Стало безумно страшно. Только сейчас он осознал, к чему привела его опасная игра, и это заставляло молить о спасении.

      – Мы потратим медикаменты зря и при без того ограниченном бюджете. Слишком большой риск.

      – Дай мальчику шанс. Уинстон, дай рискнуть. В случае неудачи, я оплачу все затраты, обещаю, – казалось, что владелец этой фразы тоже был недалек от слез.

      – С чего такая опека о незнакомце?

      Наступила полная тишина. Артур ужаснулся, что оглох, но вскоре понял, что это лишь пауза в споре.

      – Я и сам отец, не забывай. Я не смогу после фактического убийства смотреть в глаза своим детям.

      Раздался тяжелый вздох.

      – Убедил. Аппарат,