Путь искупления. Джон Харт

встречать обеспокоенные взгляды и сочувствие от других. Бросив последний взгляд на патрульного, она вытерла измазанный кровью палец о штаны.

      – Что говорит Эдриен?

      – Он не станет с нами разговаривать.

      – А со мной, может, и поговорит.

      – С какой это стати?

      – Из всех копов, которые знали Эдриена Уолла, кто никогда не обвинял его в убийстве ни в чем не повинной женщины?

      Она быстро отошла от барной стойки. Бекетт перехватил ее на полпути к машине.

      – Послушай, я знаю, какие чувства у тебя были к этому парню…

      – Нет у меня никаких чувств!

      – Я не говорил, что есть. Я сказал «были».

      – Ладно. Хорошо. – Она попыталась выкрутиться из своей оговорки. – У меня не было никаких чувств.

      Бекетт нахмурился, поскольку распознал ложь. Неважно, что Элизабет сейчас сказала, – ее чувства к Эдриену были очевидны для любого, кто удосужился бы открыть глаза. Она была молодой и азартной, а Эдриен среди копов был кем-то вроде рок-звезды – не просто талантливой, но и телегеничной. Ему доставались самые громкие дела, он производил самые громкие аресты. По этой причине журналисты в городе просто выстраивались в очередь, чтобы сделать из него героя. Новички любили это в нем. Многих копов постарше это возмущало. С Элизабет, правда, все зашло глубже, и Бекетт присутствовал при сем, чтобы это засвидетельствовать.

      – Послушай. – Схватив ее за руку, он остановил ее. – Давай назовем это просто дружбой, о’кей? Никаких осуждений. Никакого грузилова. Но ты была ближе к Эдриену, чем к большинству остальных. Он что-то для тебя значил, и это нормально. Медали, симпатичная физиономия, неважно… Но он отсидел тринадцать лет в самой строгой тюрьме штата. Коп за решеткой, ты понимаешь? Вне зависимости от того, убил он Джулию Стрэндж или нет – а если честно, я уверен, что убил, – это не тот человек, которого ты помнишь. Спроси любого копа, который был поблизости несколько лет, и ты услышишь ровно то же самое. Неважно, даже если он и был хорошим человеком в какие-то давние времена. Тюрьма ломает людей и делает из них что-то совершенно другое. Просто загляни в лицо этого несчастного поганца.

      – В его лицо?

      – Я к тому, что он зэк, а зэки – обычно ловкие манипуляторы, мастера играть на людских слабостях. Он попытается использовать твое отношение, какие бы чувства к нему ты сейчас ни испытывала.

      – Прошло тринадцать лет, Чарли. Даже тогда он был просто другом.

      Элизабет начала было поворачиваться, но Бекетт опять ее остановил. Она посмотрела на его руку у себя на рукаве, потом ему в глаза, которые словно подернулись печальной дымкой под тяжелыми веками. Он тщетно пытался подобрать нужные слова, а когда заговорил, голос его казался таким же грустным, как взгляд.

      – Будь осторожней с любой дружбой, – произнес он. – Не за всякую дружбу не надо платить.

      Элизабет многозначительно смотрела на его руку до тех пор, пока он ее не убрал.

      – Третья машина? – уточнила она.

      – Угу. – Бекетт кивнул и отступил в сторону. – Третья.

* * *

      Она легкой походкой