Дикий голубь. Юрий Валентинович Курин

как так-то,– не отставал от него Гришка,– в последний путь человека проводить. Кроме нас-то у него никого же нет. Как же так,– Гришка хотел было уже расплакаться, ну мне так показалось; показать разочарование по-другому ему было не под силу и дело тут было совсем не в этом. Просто он хорошо понимал, что завтра ему будет не до похорон и вообще не до чего. Такое было всегда, или почти всегда. Особенно в последнее время, когда доза превышала настоящий объём вмещаемого.

      –Ребяты, да я только рад бы вам помочь! Но у мене же скотина, кто ж её пасти будет,– Степан волновался и косо смотря в его сторону я видел как он чуть кнут пополам не переломил.

      –Ну брат, ты…– Гришка образно развёл руки, вдохнул и замер, и посмотрев на меня как на союзника продолжил,– Яшка, ну скажи ты ему, что ли…

      –… что сказать,– не уверенно и пару раз откашлявшись в подставленный кулак, заикаясь ответил я.

      Степан глядел в никуда; воздушный вихрь пустоты, образованный из нас в многоугольный и неравнобедренный прямоугольник, обрывался только на уже спящем Васе… И непонятно как, но держался. Оттуда-то же он и вышел. Вихрь… Пустоты…

      –Блин коровий, ну я тогда незнаю,– Гришка хлопнул себя по бокам бёдер и будто бы оглох; он повернул голову так неестественно, что другому это может показаться не совсем естественным. А оборот прямой речи, как-будто с совершенно не говорящим жителем Вселенной, подвёл настолько чёрную черту под ним или мною, что тот многогранный прямоугольник, который я видел в начале, сейчас разваливался как сгнившая древесина, труха…

      Хотя ему хватило не то сил, не то просто сам, но сначала он смотрел на всех стоявших около него, а потом поднял голову и на Стёпу. Бежевой пеленой, так красиво вибрированной ветром его Л..... и билось о возможную стену, как о преграду мелочей, но таких великих и неприступных, что… Но такое было только между ними обоими.

      –Ребят, я не могу…– Степан незнал чем ещё оправдаться, и что ещё сказать. Но резко изменился в лице,– я же, ребяты за вас как за родных, я же…, но кто ж скотину пасти пойдёт…-он оборвал свою речь, которая и так ему с трудом давалась из-за волнения.

      А Гришка на голос дёрнул шеей, и как-будто нашёл объект внимания, а за ней дёрнулась и голова. Мне на секунду представилось, что он не от мира сего,– заблудший странник, попавший в не свою компанию и… застрял. Такое повторить, не каждому дано.

      –Что ты к нему пристал?– набросился на Гришку Вован,– кроме него никто коров и не пасёт.– Потом он уже Степану сказал,– не обращай на него внимания Стёп, сами мы, как-нибудь… Сами!

      Однозначно, Вовка хотел отделаться от пастуха, но так, осторожно.

      –Да ладно, я так,– уже безразлично ответил Гришка,– просто завтра…

      "Не понимал."

      –Да заткнись ты,– рявкнул на того Вовка,– лист кленовый, банный и прилипчивый…

      "Пытается шутить."

      – Ну я поеду, ребят,– с грустью сказал пастух, развернул коня и пошёл прочь.

      Мы трое смотрели молча вслед пастуху, так же, как и он некоторое время назад, смотрел на нас немного