Холодные сердца. Антон Чиж

хотела бы казаться неприступной, но сил не нашлось. Молодой человек был так мил и честен, да и объяснение так просто…

      – Ну, а то, что вы модистка, – продолжил он, – смею думать, очень хорошая, мне рассказали… ну, хотя бы кончики ваших пальцев, еще характерная для наперстка вмятинка. Могу продолжить, но это вам уже наскучило.

      Барышня спрятала руки. Какой стыд. И как это не вовремя. Ведь давала себе слово следить за руками. И вот так провалилась…

      Вагончик сильно дернуло. Господина, что сидел спиной к Дарье, даже отбросило. Он так и свалился на соседа. Тут же отпрянул, извинился и даже встал, чтобы больше не беспокоить солидного господина. Выбирая, куда бы сесть, он заторопился к проходу в другие вагоны.

      – Прошу простить, – сказал приятный юноша и вскочил с лавки. Дарья не успела моргнуть, как он исчез в проходе. Она обернулась и увидела, как ее внезапный знакомый настиг какого-то мужчину в штопаном сюртучке. И все поняла: нашел старого знакомого, весь интерес пропал. Что ж, поделом ей, будет следить за пальцами. И ведь даже не узнала, как его зовут.

      А молодой человек легонько подтолкнул своего знакомого в тамбур. Да так, что того занесло об стенку. Он стукнулся лбом, но резко обернулся.

      – Да как посмел… – в руке, опущенной книзу, пряталась финка.

      – Здорово, Чиж, – сказал молодой человек. – Гляжу, на гастроли явился? Сезон открыл?

      – Кому Чиж, а кому кишки вон… Кто таков?

      – Разве не знаешь? Так ведь никогда не поздно познакомиться…

      – С клифтом[3] знаться – не в чести быть… Иди своей дорогой, пока цел, убогий.

      – А то зарежешь? Не умеешь, не твой профиль. Ты же, Чиж, марвихер почетный.

      – Ах ты, гнида…

      Рука целила так, чтобы финка вошла в живот, удар коварный, потому что незаметный, снизу, на коротком движении. Воровской, подлый, но второго не потребуется. Попасть не сложно, цель объемная. Лезвию оставалось совсем немного, чтобы распороть жилетку и войти, разрывая внутренности, а потом провернуться для верности. И все, амба фраеру. Вот только ножик чиркнул воздух, а рука, занесшая его, вывернулась наизнанку и сама собой выпустила оружие. Чиж взвыл и от боли грохнулся на колени.

      – Ой, что творишь… Пусти… Руку сломаешь!..

      – Сломаю, если дернешься, – пообещал молодой человек, поднял бесполезную финку и выкинул в открытое окно. – Все, Чиж, гастроль окончена…

      – Да кто ты… Ой, больно, ой, зверь… Да кто таков?

      – Ванзаров.

      Вор от боли кривился, но стонать не посмел.

      – Прощения просим, господин начальник… Ваше превосходительство… Обознался… Не посмел бы…

      – Видишь, а говорил, что не знакомы. Рад, что осознал.

      – Так точно… Ошибочка вышла… Очень рады приятной встрече… О-ой-ей…

      Ванзаров выпустил кисть, свернутую в жгут. Чиж кое-как поднялся, старательно пряча бесчувственную конечность, улыбался, заискивая, и даже скромно потупился. Все-таки для вора честь,

3

Воровской жаргон: клифт (здесь) – жертва ограбления; марвихер – вор-виртуоз; амба – конец; фраер – жертва; залепил – поймал; дербанка – добыча.