Холодные сердца. Антон Чиж

вид, после чего прошел за свой стол. Столешница – хоть какая-то защита.

      – Что вам угодно, господин Ванзаров?

      – Мне угодно забрать человека, который был задержан вами… – Ванзаров оглянулся. – Кстати, а где вы его держите? Что-то не могу заметить ничего похожего на камеру или сибирку[4].

      Недельский тщательно разглядывал сукно стола.

      – Это невозможно…

      – Простите, не расслышал. Что невозможно?

      – Выдать вам задержанного.

      – Причины?

      – Он… Опасный и безжалостный преступник.

      – Вот как? Что же он такого натворил? Полагаю, устроил в ресторане пьяный дебош. Или вызвал какого-нибудь проходимца на дуэль?

      – Не без этого… Но это все мелочи. Главное, что я подозреваю… Он подозревается…

      – Простите, как вас…

      – Сергей Николаевич…

      – Очень приятно, – Ванзаров приложил руку к области сердца. – Так вот, Сергей Николаевич, поверьте моему слову, что…

      Узнать, что хотел сказать чиновник для особых поручений, приставу не довелось. В участок ворвался предводитель. Фёкл Антонович тяжело запыхался, как от бега, галстук съехал в сторону, шляпа сорвана, и весь он воплощал одно сплошное нетерпение.

      – Где он? Я хочу его видеть, этого человека! В глаза ему посмотреть! Пристав, почему у вас здесь посторонние?

      Ванзаров встал.

      – Вы кого имеете в виду?

      Тут предводитель всплеснул руками, раскрыл объятия и проявил полный восторг.

      – Родион Георгиевич! Голубчик! Какое счастье видеть вас!

      К счастью, обошлось без объятий. Предводитель долго тряс Ванзарову руку и все никак не хотел ее отпустить. Они познакомились на приеме у губернатора, и вообще Фёкл Антонович был наслышан о восходящей звезде отечественного сыска. Исчерпав запас дружелюбия, он схватил стул и уселся рядышком с дорогим гостем. Пристав как-то сразу ощутил себя чужим на этом празднике дружбы.

      – Как поживает ваша собака? – спросил Ванзаров.

      Предводитель чуть не растаял от умиления:

      – Вы не забыли про Жулю, о которой я имел честь вам рассказывать?

      – Как вам сказать… Собачья шерсть на брючине заметнее.

      – Как это мило! Но какими судьбами к нам? Такая радость! Наконец решили отдохнуть недельку-другую? Очень правильно, погода нынче отличная, самый сезон. С дачами уже трудновато, но для вас всегда найдем наилучшую! Как я рад вас видеть! Будете отдыхать и ко мне в гости захаживать!

      Ванзаров показал пустые руки.

      – Я ненадолго.

      – Какая жалость! А может, задержитесь?

      – Не более часа. Забрать одного господина, арестованного приставом. Он мне дорог как память.

      Фёкл Антонович уже собрался устроить разнос, но тут вспомнил, зачем прибежал в участок.

      – Пристав, кого вы вздумали арестовать? Почему меня перед Родионом Георгиевичем позорите?

      Окрик пристав снес с достоинством.

      – У нас имеется только один задержанный.

4

Карцер.