Лабаста. М. Мели

и обнял ее могучей рукой, – Жену надо в дом вести, а дома у меня нет.

      – Как нет? Это что не дом? – мать оторвала сердитое лицо от подола и с укором посмотрела на растерянного Петро.

      – Ты ведь знаешь, мама, что скоро я уеду к моему побратиму Даниле в его хутор, на самую почти что окраину.

      – И что же? – мать подозрительно прищурилась и Петро понял, что как только расскажет ей всю правду, его накроет буря материнского негодования. И даже его низкий и спокойный голос, которым он не раз примирял спорящих казаков, не сможет остановить матушкин гнев.

      – Поеду я туда не только гостить. Дело мое – построить хутор в двадцати верстах на север от Данилы, разместить там моих казаков.

      И прежде чем мать успела открыть рот добавил:

      – Как закончу, так обещаю тебе – первым делом женюсь.

      Мать сидела красная как буряк и в ее маленькой голове роились беспокойные мысли. Хорошо, конечно, что сын наконец собрался жениться и даже сказал когда. Но какой толк в этом, если и он и семья его будут далеко?

      – А я сынок? Бросишь меня тут? – голос ее дрожал и готов был сорваться обратно в слезы.

      Петро нахмурился – он не думал о месте матери в его новой жизни. Но потом лицо его посветлело.

      – А ты, матушка, сама решишь. Как закончим все, так приеду за тобой и увезу тебя в мой хутор. Захочешь – останешься, и хату тебе построю в два раза больше этой. А захочешь вернуться – твой выбор. Как ты пожелаешь – так и будет. Может Андрюшка еще раньше меня жену к тебе в дом приведет.

      Мать улыбалась и кивала, стирая с лица остатки негодования. А Петро думал, что построит ей хату в самом дальнем от него конце хутора (что вряд ли помешает матушке ежечасно вмешиваться в его хозяйство).

      Он еще не встретил девушку, которая запала бы ему в душу, но понимал, что не сладко придется его будущей жене, покуда у матушки есть силы делать жизнь любимого сына счастливее.

      3

      Она продолжала взбираться на холм, подальше от проклятой реки.

      Ледяной дождь к утру превратился в пушистые снежные хлопья. Если бы холод не пронизывал насквозь, если бы замерзшие ноги не болели так сильно – можно было бы любоваться зимней сказкой.

      Мокрая одежда превращалась в ледяной кокон, а руки, прижимающие малышку к телу, казались чужими.

      За холмом лежала бесконечная степь, которую понемногу укутывал снег. Ветер легко гонял снежинки по лугам, словно показывая, что впереди нет никаких преград, как и никаких укрытий. Чужая земля.

      Она и сама не знала, что хотела увидеть по эту сторону. Как и не думала сейчас, что зимняя степь может стать спасением. Но она точно знала, что позади ждет только смерть, поэтому и не обернулась, чтобы кинуть с холма последний взгляд на родной край.

      Неизвестно сколько бы еще она смогла пройти, прежде чем навсегда уснуть в снежной постели, если бы впереди не показалась молодая береза. Ветви деревца, еще сохранившие желтые листочки, тяжело склонились вниз и совсем не качались на ветру.

      Из последних сил она добралась до круга теплой земли, покрытой листвой. Прислонившись спиной к