Смерть во фронтовом Киеве. Станислав Казимирович Росовецкий

своих собственных защитников. Умоновцев, подлинных хозяев города…

      – Вы меня совсем не слушаете!

      – Простите?

      – Вы отключились!

      – Весь день перед дисплеем, так любой отключится. Да и вредно, знаете…

      – В сравнении с Чернобылем – и говорить не о чём.

      – А вы что же – были тут в 1986?

      Только поднял глаза на Сураева. Помолчал. И вроде продиктовал:

      – Вы пройдете сейчас со мной в номер Флоридиса. Отсюда недалеко, в «Ярославну». Номер опечатан, потому что его вещи там.

      – А я зачем нужен?

      – У Флоридиса не найдено никаких собственно деловых записей, даже в блокноте. Мы пришли к выводу, что он записывал всё на портативный компьютер, такой плоский чемоданчик – знаете?

      – Угу, ноутбук.

      – Вроде того. Дискету, понятно, первым делом изъяли, однако вход в файл защищен. А вы знали убитого, его вкусы, привычки. Мы перероем вместе весь номер, и вы, быть может, увидите там нечто для Флоридиса необычное, такое, чего я не смог бы обнаружить.

      – Боюсь, напрасно вы надеетесь, что мне удастся вам помочь, – осторожно произнес Сураев. – Мы не встречались с Ген… с Флоридисом пятнадцать лет.

      – А я не очень-то и рассчитываю. Просто не хочу упустить этот шанс.

      – А дискета с собой?

      – Со мной перезапись. А зачем вам? Там же компьютер, и файл в его памяти…

      – Вы что ж, надеетесь угадать пароль?

      – Напрасная болтовня. Идём.

      – Я только в туалет. С вашего позволения.

      – Валяйте.

      – Может быть, сперва вы?

      – Нет, благодарю. Вот кофе бы чашечку…

      – У меня самодельный, из желудей. Вскипятить?

      – Какой? Нет, благодарю покорно.

      – А я привык уже. Да и не такой опасный, как настоящий: давление не повышает. Я быстро.

      Ещё через несколько минут Сураев под бодрый рокот воды, наполняющей старомодный, на высокой трубе, бачок, снова прошествовал коридором и, за угол сворачивая, притормозил: а вдруг его гость сам собою уже исчез, испарился. Нет, не исчез!

      Скромненько так прислонился к сураевской двери. И во владения как будто не влазил. Задумался, мыслитель хренов, о своём. Кашлянув (вот, мол, и я), Сураев щелкнул средним из двух выключателей у душа. Совершая внутри бывшей кладовки нехитрый свой туалет, с тоской поглядывал на заветное местечко синтетических, в жлобский цветочек обоев: за ним притаился его «Макаров». Забрать-то не долго. Вот только стоит ли?

      Если насел на него и вправду следователь городской прокуратуры, так он сам по себе защита получше «Макарова». А если нет? Против разведчика-профессионала и пистолет не поможет…

      – А я успею возвратиться до комендантского часа?

      – Это уж мои заботы, Шамаш Саргонович.

      Боже ты мой, пресветлый пастырь Думузи! Прошел первый сигнал! Так называемый следователь не хочет ломать голову, что делать с Сураевым после обыска в номере