Под сенью платана. если любовь покинула. Юлия Тимур

удивлённо посмотрела на него, а его глаза, избегая ее взгляда, скользнули вниз.

      Тот холодок, который она почувствовала перед его звонком, усилился.

      – Что случилось, Мехмет? – не выдержав, прямо спросила она. – Мы с тобой – одно дерево, один ствол, и если твои ветки опущены, мои ветки опускаются тоже – они ощущают груз: то ли это будет дождь – так листва отяжелела, то ли грянет гроза с молнией, которая может ударить в ствол, разбив его. Не молчи! Я все чувствую и твою боль тоже. Я хочу ее облегчить, разделив с тобой.

      – Фатиме… – чуть слышно произнёс Мехмет. Слова ему давались с трудом, и он пытался их выдавить из сжавшегося горла.

      – А что случилось с Фатиме? – насторожилась Элиф.

      – Она очень больна…

      Элиф на мгновение опустила голову, чтобы собраться с мыслями, но тут же решительно повернула повернулась к Мехмету и проговорила:

      – Фатиме-Фатиме! Сколько воды утекло, сколько гроз и молний было между нами в прошлом… Но я благодарна ей, что она была в твоей жизни, была с тобой рядом, когда тебе было нелегко, и кто-то должен был поддержать тебя; была с тобой, когда ты был болен, и ухаживала за тобой; она – мать твоих детей, родила и вырастила их. Неужели ты думаешь, что, состарившись, я буду думать о том, что мы вынуждены делить тебя с этой достойной женщиной? Она для меня словно сестра. Моя родная сестра, как ты знаешь, давно меня покинула, уйдя в мир иной…

      Мехмет молча смотрел на Элиф. Он не замечал сеточку морщин, наброшенную на израненную жизненными перепитиями кожу, – только ее глаза, в которые впервые взглянул много-много лет назад, когда Элиф упала с дерева, а потом посмотрела ему в лицо – и сейчас ее глаза были такими же решительными.

      – Я не смогу ухаживать за Фатимой, если она будет находиться в другом доме: ты же знаешь, что мне стало сложно передвигаться. Но здесь, в нашей квартире, я смогла бы присмотреть за ней, пока не приедут дочери.

      – Они уже звонили много раз и спрашивали о состоянии матери. Недавно ей стало хуже… Старшая дочь хочет показать мать врачам в Германии, и хочет, что бы ее и прооперировали там, если позволит её состояние. Дочь сейчас занимается оформлением документов, а это не так простро и быстро, как хотелось бы: местная бюрократия, разные процедуры… Это наверняка займет некоторое время, а потом они заберут мать к себе. Не волнуйся, пожалуйста, ненависть Фатиме к тебе в прошлом… и дочерей тоже. Спасибо, что смогла простить их.

      – Ах, Мехмет, мы сейчас находимся в том возрасте, когда прощать необходимо, – столько за плечами событий и хороших, и плохих; столько совершено ошибок, в которых и так пришлось раскаиться! А когда было всего много – оно могло быть разным, а вот будет уже всего немного – пускай будет только хорошее. С ним дышится легче. На грудь не давит. Поздно, да и не по здоровью тяжёлое носить…

      ***

      Элиф долго не могла найти подходящую причину, чтобы вновь увидеться с Мехметом. Шли последние дни мая, и это означало