Боярыня Морозова. Владислав Бахревский

непокорство. Пусть без мешканья отпустят князя.

      С Пушкина сорвали платье, били кулаками куда ни попадя, еле дворцовая стража выхватила, втолкнула во дворец. Государь стоял у окна и все видел. Перекрестился, подошел к патриарху.

      – Благослови, святой отец.

      Пошел.

* * *

      Толпа прибывала. Среди простолюдинов стояли, не мешая бесчинству, стрельцы.

      – Вышел! Вышел!

      – Что означает такое неотступное!.. – крикнул государь, и голос у него сорвался. – Такое неотступное домогательство?

      – Где наши товарищи? Ты обещал отпустить! – ответили государю.

      – Вот они! – Из дворцовых дверей выпускали по одному вчерашних зачинщиков.

      – Плещеева своего выдай! – не успокоились бунтовщики.

      – Я хочу сам расследовать, в чем вины Леонтия Стефановича, – ответил государь. – Пусть он за свои худые дела держит ответ. А наказание ему будет самое строгое.

      С тем государь удалился, а Морозов, не появляясь перед толпой, приказал стрелецким полковникам построить войско и выбить не унимавшуюся толпу из Кремля.

      Раздались команды, но стрельцы, поднявшись на крыльцо, крикнули народу:

      – Люди! Не бойтесь нас! Кричите громче, чтоб сегодня же выдали нам изменщика и тирана Плещеева! Мы – с вами!

      Стрельцы выбрали десять человек, и те пошли к государю и сказали:

      – Великий государь Алексей Михайлович! За тебя мы готовы голову положить, но за лютого супостата Плещеева нам не стоять! А если за него пойдем, то будет нам от людей вечное проклятие! Выдай, бога ради, Плещеева, пока дело не дошло до большой беды.

      Алексей Михайлович снова вышел на Красное крыльцо.

      – Мой кроткий, добрый народ! – воскликнул он со слезами. – Видно, крепко тебя обидели, коли ты в таком смятении и буйстве. Но Богом вас молю, люди! Не проливайте крови в пятницу. Завтра я выдам вам головой Леонтия Стефановича.

* * *

      Морозов сложа руки не сидел. Он послал верного человека с приказом своим дворовым холопам вооружиться и напасть на изменников стрельцов.

      На кремлевских площадях завязались драки. Одного старика стрельца зарезали.

      Стрельцы кинулись в царские палаты.

      – Великий государь, защити от Морозова! Наших людей слуги его калечат и до смерти ножами режут!

      – Защитите вы меня от самоуправства слуг Морозова! – ответил Алексей Михайлович. – Если они позволяют себе слишком много, то отомстите за себя!

      Неосторожные вырвались слова у государя.

      Прямо из царевых палат стрельцы и толпа кинулись к кремлевскому дому Бориса Ивановича Морозова.

      Анна Ильинична стояла в горнице, подняв над головой икону Спасителя.

      Икону у нее вырвали, разбили. Боярыню вытолкали из дома, приговаривая:

      – Не будь ты сестра царицы, мы бы тебя изрубили на мелкие куски!

      И начался погром.

      Морозов, заботясь о казне, платил стрельцам голодное жалованье, и стрельцы ему припомнили теперь свои обиды.

      Драгоценные иконы разбивались топорами, платья рвали