Боярыня Морозова. Владислав Бахревский

Десятерых заведу!

      Федосья потянулась к иконам, Анна тоже смотрела на Богородицу, на Христа.

      – Не меня надо наказывать. На мне грех вот такусенький, – показала щепоть. – А тот, кто молодую, будучи стариком, женой назвал, согрешил перед Богом непростительно. Меня Господь пожалеет, за меня Богородица заступится, а ему будет худо… Мои слезки отольются!

      Пришла Анисья Никитична, слуги накрыли стол, поставили осетра. Вино нашлось фряжское.

      Анна Ильинична пила за здоровье царя, царицы, Прокопия Федоровича, Анисьи Никитичны, Федосьи, Дуни и свое.

      Анисья Никитична подняла было чару заздравную за Бориса Ивановича, но Анна Ильинична показала шиш.

      – За кучера выпьем, за лошадей. За каждую лошадку, а у меня их восемь.

      Царя и царицу возили десять лошадей, Борис Иванович равнять себя с государем не смел, брал породой. Его лошади все заморские, каждая – чудо.

      После застолья Анну Ильиничну положили отдохнуть, проспаться. А домой она поехала с Федосьей и Дуней, чтоб Борису Ивановичу не пришло на ум злое.

      Но Борису Ивановичу о своих горестях пришлось забыть.

      В Москве было неспокойно. Думный дьяк Назарий Чистой выдал полковнику драгунского полка Лазореву семь тысяч рублей. По полтине на месячный корм и по рублю на платье. Полк отправляли на южные границы оберегать царство от крымских татар. Посему быть дадено Лазореву еще три тысячи рублей – жалованье донским казакам.

      Драгуны, вся тысяча, пришли в Лужники, где теперь была их ставка, получить жалованье, но, узнавши, сколько им дали, затеяли с Лазоревым спор.

      Лазорев обещал похлопотать, но просил получить то, что есть.

      Из тысячи драгун по полтора рубля согласились взять четыреста человек, остальные, сговорясь, решили стоять твердо. Перед походом хотели получить жалованье сполна: по одиннадцати рублей.

      Дьяк Чистой услышал о недовольстве драгун и приказал Плещееву недовольных разогнать.

      – В Воронеже дешевых наберем!

      Полковнику Лазореву было велено с четырьмя сотнями покладистых собираться в дорогу.

      Непокорных Плещеев вышибал из Девичьей слободы. Его люди врывались в избы, отбирали у драгун оружие, самих выставляли на улицу – ступай на все четыре стороны. Семейных тоже не миловали. Выкидывали скарб, что получше – забирали.

      Две телеги добра привезли рукастые слуги Плещеева на его двор. Жена Плещеева с прислугой принялась разбирать барахлишко, что себе, что дворне, а что в приказ – ярыжкам.

      Бездомные драгуны бродили по Москве, напивались, ломились в дома, требуя пустить на постой.

      Челобитчики

      Назарий Чистой возвращался верхом из Лужников. Отвозил приказ полковнику Лазореву: 2 июня выступить с драгунами в Воронеж. Недовольные Москве не надобны.

      Именно 2 июня был назначен крестный ход из Кремля в Сретенский монастырь с чудотворной иконой Владимирской Пресвятой Богородицы. Праздник был установлен в 1514 году и совершался ежегодно 21 мая. Однако, по случаю царского богомолья, крестный ход перенесли.

      Назарий ехал к себе домой в Кремль в самом мрачном