Как поплывет ковчег мой... Испанец

ребятами в пресловутых малиновых пиджаках. Можно сколько угодно издеваться над этими пиджаками из сегодняшнего безопасного далека, но тогда ничего смешного в этом не было. Наоборот, было страшно. Любой финансовый спор в конце восьмидесятых решался с помощью раскаленного утюга или паяльника. Многие думали не о том, чтобы сохранить достоинство и деньги, а о том, чтобы просто выжить. Ни законов, ни государства, ни милиции больше не было. Мы носили за пазухой боевое оружие.

      Сейчас мне кажется, что важнейшей из всех эмоций того времени было отчаяние. Наш мир рушился на глазах. То, что казалось вечным, стремительно обесценивалось, и никто не знал, что с этим делать. Счастьем было то, что рухнула, наконец, коммунистическая диктатура, однако вместо нее, как это часто бывает, хлынули какие-то мутные волны, в которых завертелись «Белые розы», «ножки Буша», братки, интердевочки – вся эта пена дней, ветер перемен. Не было больше страны, в которой мы родились, как не было и ответа на вопрос: как жить дальше? Упал «железный занавес», рухнула Берлинская стена, советские войска вывели из Афганистана, начинались в прямом смысле этого слова пляски на костях. На телевидении появился новый жанр – криминальные новости. Каждый день кого-то еще убивали.

      Обеспечивать нашу большую семью становилось все сложнее. Людям было не до мехов – все думали, где купить кусок мяса, картошку и хлеб. Тогда я впервые, от большого отчаяния, всерьез задумался о смысле жизни и переосмыслил многое. Опять, как в далеком детстве, я оказался в глубокой яме и, как и тогда, мне не на кого было надеяться – только на самого себя.

      Нужны знания, думал я, и, несмотря ни на что, продолжал ходить в свой институт. Много говорил с отцом, с братом Колей, с Арнольдом, с которым стал очень близок, и с одним из друзей покойного брата – Владом Соболевым. Именно он раскрыл мне глаза на происходящее, рассказал, чем занимался мой брат. Многое прояснялось. Фабрика, которую возглавлял Саша, была частью государственного объединения, и в момент передела собственности он стал не последним, кто волею судеб оказался внутри роковой цепочки. В тот год при непонятных обстоятельствах погибло как минимум десять руководителей фабрик и всевозможных подразделений – все это выглядело как несчастный случай: одного зарезали у дверей квартиры, другой пустил себе пулю в висок… Убийцы, впрочем, тоже недолго ходили по этой земле: в ходе своего собственного расследования, я узнал, что люди, побывавшие в Сашиной квартире той страшной ночью, разбились на машине в горах спустя несколько месяцев. Владислав, который и сам в то время занимал довольно ответственный пост, не стал испытывать судьбу и уволился.

      Через несколько месяцев после похорон Саши, пусть не смирившись, но все же как-то свыкнувшись с этой огромной потерей, все члены нашей семьи пытались все же взять себя в руки и жить дальше. Надо ли говорить, как трудно нам было? Все заработанные братом немалые деньги как-то в одночасье исчезли, испарились – тогда я еще не знал, что таково вообще свойство больших денег. Остались лишь личные вещи и автомобиль