Тень чужой души. Екатерина Буза

царство.

      – Мы пойдём туда снова. Вместе, – загоревшись, уверенно говорю я и встаю на ноги. – С вами буду я – а я точно знаю, что здесь есть скрытое место. И знаю, как туда попасть.

      – Мне бы твою уверенность, – бормочет Гас.

      – Не волнуйся, – мягко произношу я, – у нас всё получится. Помнишь, Жизель говорила, что хочет исполнить пророчество, потому что боится за своих детей? Может, она знала, что эта поляна – нереальное место. Возможно, исполнив пророчество, вы с братом станете частью настоящего мира, а не этого сонного царства.

      Гас хмурится, и я понимаю, что сморозила глупость. Он ведь даже не подозревает, что происходящее для меня сон.

      – Для меня это был настоящий мир, – говорит он, и мне нечего ответить.

      Глава 2

      Когда мы возвращаемся, Нил спит. Я уже хочу пнуть его и разбудить, но Гас останавливает меня и говорит, чтобы его брат отдохнул.

      Что же, думаю я, один готов, осталось расположить к себе другого.

      Гас не хочет спать, точнее, он пытается убедить меня в этом, а затем, когда я сдаюсь, начинает задавать различные вопросы. Шепчет, боясь разбудить брата, а я шепчу в ответ, удивлённо осознавая, что давно разговор с кем-то не увлекал меня настолько. Спрашивает про всё: про меня, про мою семью, про мой дом, про мой мир.

      – Какой он? – шевелит губами.

      – Мой мир?

      – Да.

      – Ну, ваш мир – это будто небольшой кусочек моего. В моём семь миллиардов человек, мне там тесно. А здесь так спокойно.

      Естественно, это было образное выражение, но Гас вдруг задумывается, и я расплываюсь в улыбке, понимая, что он, должно быть, пытается представить все семь миллиардов людей на их поляне.

      – Мой мир намного, намного больше вашего, – прячу улыбку в кулак, сдерживая смех.

      Гас продолжает молчать, но его лицо уже не такое напряжённое. Внезапно он спрашивает:

      – А это правда, что ты, – долго не может решиться продолжить, но всё же выпаливает, – была сумасшедшей в своём мире? Ну, то есть, притворялась, если, э-э, – он снова мнётся, – быть точным.

      – Все люди в моём городе считают меня сумасшедшей, – задумчиво хмыкаю я. – Да, это правда. Десять месяцев назад мне пришлось это сделать – сбежать, притвориться сумасшедшей, устроить истерики, скандалы лишь бы уехать из того чёртового города. – Замолкаю, боясь, что говорю слишком много, но Гас внимательно слушает, и я продолжаю: – Мне было так страшно. Глупо скрывать страх, верно? Ведь все чего-то бояться. Ненавижу этих людей, тех, кто тыкал пальцами, когда я проходила мимо по улице. Ненавижу даже тех, кто мне сочувствовал, ведь они понимают, что произошло что-то ужасное. Ненавижу всю эту возню с врачами, ненавижу глупые разговоры с психиатрами провинциального города, они ведь ни черта не смыслят во всех этих психических расстройствах. Ненавижу свою ужасную белую комнату, ненавижу таблетки, которые мама каждое утро оставляла мне возле кровати. Точнее, ненавидела. Ненавидела всё – а потом стало плевать. Всё было белым, – даже не моргаю, так погрузилась в эти мысли. – Белым и бессмысленным.

      Глаза вдруг становятся влажными, и