Пять капель смерти. Антон Чиж

Не сочтите за труд вспомнить.

      Подняв глаза к потолку, Ельцов поморгал, но не смог вспомнить ничего. Как видно, память совсем девичья.

      – А день, когда был сделан снимок?

      Приказчик растерянно промолчал. Оставалось поинтересоваться, как выглядела дама. Ельцов мечтательно зажмурился:

      – Прекрасное черное платье… Она такая… такая красавица… Сложно описать, на лице вуаль…

      – Отчего же вы решили, что красавица?

      – Я почувствовал это! – ответил юноша с неподдельным трагизмом.

      Горестную атмосферу прервал дверной колокольчик и звонкий голос:

      – Какое счастье! Родион Георгиевич! Наконец-то!

      Сам хозяин заведения, модный фотограф Смирнов, бросился к Ванзарову. Как-то раз Ванзаров помог ему выйти из затруднительного положения и с тех пор был для фотографа желанным гостем. Переждав бурю восторгов и жалоб, что дражайший Родион Георгиевич совсем позабыл-позабросил, Ванзаров изложил свою просьбу. Возможно, найдется случайная копия снимка.

      Смирнов принялся терзать конторскую книгу.

      – Помню-помню дурацкое фото… – приговаривал он, листая записи. – Такие странные господа, захотели, видите ли, сделать оригинальный портрет… Да вот оно! Точно, двенадцать дней назад сделали. Прекрасно помню!

      – На чье имя заказ оформлен?

      – Неразборчиво написано, как курица лапой, что-то вроде Завальный, Навальный, Повальный…

      – Быть может, Наливайный?

      – О да, вы правы – Наливайный! Еще подумал: какая смешная фамилия… Так вы с ним знакомы?

      – В некотором смысле. Не вспомните, как снимок делали?

      – Обыкновенно. Я предложил выбрать пейзаж, то есть задник. Они остановились на греческом виде. Дамы сели, мужчины у них за спиной встали. Все как обычно. И тут им вдумалось затеять шутливую фотографию. Местами поменялись и вот такую живую картину устроили.

      – Идея была пожилого господина?

      – Откровенно говоря, меня попросили выйти, чтобы они могли обсудить. Такие странные! А когда вернулся, уже приняли задуманные позы. Кто это из них затеял, уж не знаю.

      – Кому не понравилась обычная композиция? Кто предложил все поменять? Кто-то из барышень?

      Смирнов задумался, напряженно стиснув губы, и сказал:

      – Вот ведь не могу вспомнить… Но не барышни, точно. Те и рта не открыли.

      – Могу ли надеяться на копию?

      Фотограф юркнул за портьеру, скрывавшую лабораторию. Вернулся он, победно размахивая мятым клочком:

      – Нашел! На ваше счастье, испортил один снимок при печати, а мусор еще не выброшен.

      Бумага сильно пострадала и пошла трещинами, в верхнем углу зияла дыра, но лица участников сохранились отчетливо. Не хуже, чем на стене Окунёва.

      Ванзаров предъявил фото приказчику:

      – Нет ли здесь того, кто забрал негатив?

      Ельцов опять затерялся в раздумьях и наконец боязливо выговорил:

      – Кажется, это он… – Аккуратный ноготок указал на замерзшего, вскрытого