Зависимые от жизни. Ирина Говоруха

бок.

      – Беги сам. Я спать хочу.

      Он молча выходил в коридор, натягивал спортивный костюм, специальные нескользящие носки и тихо закрывал ключом дверь. Потом увлекся сквошем и вечерами стал пропадать на тренировках. Лина возмущалась его задержками, страдая от того, что не видит его целыми днями, а он подсознательно шел по сценарию семейной жизни своих родителей. Ведь его отец, не находя в доме вдохновения, тоже добирал его извне: из спорта, общения и максимальной отдачи работе. Однажды он предложил:

      – Пойдем в воскресенье вместе. Поболеешь за меня.

      Она согласилась, но это оказалось слишком скучно. В прихожей стояло два ведра огурцов, привезенных из Полтавы, смородиновые и вишневые листья и кориандр. На столешнице – желтые зонтики укропа, сухая горчица и целая армия блестящих трехлитровых банок. Она еще с вечера прикидывала, сколько закрыть бутылей соленых, а сколько маринованных огурцов. И так было жалко времени, проведенного впустую. Лина смотрела на небольшой коробок, отмеченный линиями аута, на отскоки черного мяча и на то, как Матвей вытирает влажную руку об стену, и вздыхала. Игра казалась слишком мелкой – не престижной, что ли. И Матвей, чувствуя ее тоску, проиграл три гейма подряд.

      Он припарковался у гаражей, разрисованных мелом. На них кто-то с незначительными грамматическими ошибками признавался в любви. Чуть ниже, в левом углу было зачеркнуто плохое слово. На скамейке грелись соседки, поглаживая ноги с дутыми венами, они приветливо с ним поздоровались.

      – Не иначе, как Матвей опять пошел к своим. И чего ему не сидится? Чего он бегает туда-сюда? Лина такая женщина, такая хозяйка…

      – Потому, что все они кобели. Вот почему. Ты много видела приличных мужиков? Вот и я не видела. Либо пьет, либо курит, либо по бабам бегает. А лучше все сразу. Вот мой Толик, царство ему небесное…

      Он открыл дверь своим ключом. Лина вышла его встретить. На ней была кофточка цвета ранней малины, которая оттеняла темные волосы, подстриженные под каре, и легкий дневной макияж.

      – Привет. Как доехал?

      Он поцеловал ее в губы и разобрал рукой новую укладку. Губы были пухлыми, сладкими и очень манящими.

      – Хорошо. Как вы?

      – У Сашки болит живот, вот-вот начнутся месячные. Завтра у кумы день рождения. Помнишь? Нужно выбрать подарок. Поедем вместе? Я хочу ей картину в кабинет. Какую-нибудь прозрачную акварель.

      Матвей редко говорил «нет». Любая их просьба всегда выполнялась беспрекословно. Только в этот раз он был тверд.

      – Лина, я не могу. У меня завтрашний день расписан. Купишь сама, что посчитаешь нужным.

      И положил на стол десять тысяч гривен.

      Пока она паковала пустые банки, в которых еще вчера был салатный перец в томатном соусе и кизиловое варенье, он заботливо съездил к бювету и набрал пять бутылей родниковой воды. Потом снес то, что давно пора отвезти к маме: старые растянутые кофты, убитую обувь и застиранный постельный комплект. Затем мотнулся в аптеку Сашке за «Но-Шпой», в ветеринарный магазин – за