Северо-Запад. Зэди Смит

окно в сторону.

      – Я там родилась.

      Оттуда – сюда, путешествие более длинное, чем кажется. На секунду эта местная подробность задерживает на себе внимание Шар. Потом Шар отворачивается, стряхивает сигаретный пепел на кухонный пол, хотя дверь открыта и трава от нее в одном футе. Может быть, она неторопливая, возможно, неловкая; либо она травмирована, либо рассеянна.

      – Хорошо сохранились. Правильно живете. Наверное, по пятницам много друзей собирается, клубы и всякое такое.

      – Да не совсем так.

      Шар выбрасывает изо рта облачко воздуха, покаянный звук, она снова и снова кивает.

      – Типичная снобская, вот эта вот улица. Вы единственная меня впустили. Остальные даже бы на дом ваш не поссали, начнись тут пожар.

      – Мне нужно подняться наверх. Взять деньги на такси.

      Деньги у Ли в кармане. Наверху она заходит в ближайшее помещение, туалет, закрывает дверь, садится на пол и плачет. Она вытягивает ногу, сбивает рулон туалетной бумаги с насадки. Она наклоняется к рулону, подкатывает его к себе, и тут раздается звонок в дверь.

      – ДВЕРЬ! ДВЕРЬ! ОТКРЫТЬ?

      Ли встает, пытается смыть красноту со щек в крохотной раковине. Обнаруживает Шар в коридоре; та стоит перед полкой с книгами из колледжа, проводит пальцами по корешкам.

      – Вы все это прочли?

      – Ну, не то чтобы прочла. Нет сейчас времени.

      Ли берет ключи с того места, где они лежат – на средней полке, – и открывает входную дверь.

      Все лишено какого-либо смысла. Водитель, стоящий у калитки, подает ей непонятные знаки, показывает на другую сторону улицы и начинает идти туда. Шар идет за ним. Ли идет за ним. Ли впадает в новое смирение.

      – Сколько вам нужно?

      На лице Шар тень сожаления.

      – Двадцатку? Тридцатки точно хватит.

      Она курит без рук, выпускает дым уголком рта.

      Безумная пелена цветущей вишни. В розовом коридоре появляется Мишель, он идет по улице, по другой стороне. Слишком жарко – на его лице пот. Из его сумки торчит маленькое полотенце, которое он берет с собой в такие дни. Ли поднимает палец – просьба, обращенная к нему, остановиться там, где он сейчас находится. Она показывает на Шар, хотя Шар и не видна за машиной. Мишель близорук; он прищуривается, глядя на них, останавливается, напряженно улыбается, снимает пиджак, набрасывает его на руку. Ли видит, как он пощипывает свою футболку, пытается освободиться от груза дня: множества крохотных волосков, волоски посторонних людей, светлые, каштановые.

      – Это кто?

      – Мой муж. Мишель.

      – Женское имя.

      – Французское.

      – Симпатичный, правда? Чудные детишки!

      Она подмигивает – карикатурно морщит пол-лица.

      Она бросает сигарету и садится в машину, оставляя дверь открытой. Деньги остаются в руке Ли.

      – Местный? Я его видела.

      – Он работает в парикмахерской у вокзала. Он из Марселя – француз. Уже сто лет как здесь.

      – Но африканец.

      – По происхождению. Слушайте, может, мне поехать с вами?

      Шар