Нюрнберг. На веки вечные. Том первый. Братья Швальнеры

самое активное участие!

      – Мне? А я-то причем? Я – разведчик, а не юрист. Нет, у меня есть профильное образование, но его явно недостаточно, чтобы представлять интересы страны в столь высоком судебном органе…

      – Ты как разведчик там и нужен. Дело в том, что есть одна страна, которая будет очень сильно сопротивляться проведению процесса.

      – Германия? Но она лежит в руинах…

      – Нет. Это русские, я о них говорю, – отрезал Донован.

      – Интересно, почему? Они же сами принимали активное участие в разработке Устава Трибунала…

      – Активное участие можно проявлять по-разному. Можно инициировать тот или иной политический процесс, а можно просто быстро стенографировать, когда кто-то другой взял бразды правления в свои руки и начал резво отдавать приказы.

      – Думаете, русские просто подчинились нашей инициативе и сделали хорошую мину при плохой игре?

      – Именно.

      – Но почему? Зачем им такая позиция? Им-то чем так претит идея гласного и справедливого разбирательства? – недоумевал Даллес.

      – Думаю, истинные причины такого поведения нам еще предстоит узнать, – протянул хозяин кабинета, вглядываясь в висящий на стене портрет покойного Рузвельта. – А из того, что на поверхности – только весьма странная дружба Сталина и Гитлера накануне войны… Хотя, всмотреться в ситуацию следует глубже. После Первой мировой Германия оказалась в международной изоляции, как и Россия, которая порвала с Антантой из-за большевиков. Таким образом, вчерашние союзники стали заклятыми врагами, и наоборот – у Германии и России просто не было другого способа выжить, кроме как пойти на взаимное сближение, что они и сделали в Рапалло в 1922 году. Потом было десятилетие обмена военным опытом, взаимной торговли, вежливых реверансов в адрес друг друга и вообще режима наибольшего совместного благоприятствования. Приход к власти Гитлера, конечно, многое изменил. Его резкие правые взгляды шли вразрез с коммунистической идеологией русских, и потому раскланиваться перед ним не шло политическому образу Сталина в глазах товарищей по партии. Наметилось охлаждение в отношениях – чего стоит хотя бы публичная массовая казнь Сталиным косого десятка русских военачальников, проходивших обучение у их германских коллег в канун войны. Однако, перед самой войной, когда Гитлер начинает показывать звериный оскал всему мировому сообществу, присоединяя куски других государств, взаимная любовь вновь вспыхивает между руководителями двумя государств-гегемонов: при помощи друг друга они начинают невиданную по масштабам аннексию своих соседей со всех четырех сторон…

      – Вы имеете в виду пакт Молотова-Риббентропа?

      – Не только. Этот пакт всем известен. А сколько тайных протоколов и соглашений еще подписано? О которых мы пока не знаем…

      – Вы полагаете…

      – Я полагаю, что без поддержки в Восточной Европе Гитлер никогда бы не решился пойти в открытое наступление, – заключил Донован. –