Нюрнберг. На веки вечные. Том первый. Братья Швальнеры

толком осмотреть все равно бы не смогли, а до назначения и прибытия специалистов от них бы все равно остался один прах…

      – …и вы решили?

      – Захоронить, разумеется, сэр. Мы же не варвары. Приказ об этом дали оставшемуся здесь персоналу, да они и не сопротивлялись особо. За день всех зарыли. Хотя скелетов тут в день нашего прибытия была целая гора,2 – майор обвел руками линию горизонта.

      – Скажите, как вы думаете…

      – Да, сэр?

      – Вы правильно сказали, что лагерь немцы сдали добровольно, по договоренности с англичанами, – размышлял вслух Даллес. – Что персоналу обещали англичане? Привилегии. Жизнь, во всяком случае. Потом наши войска присоединились к англичанам, и начались аресты персонала. Теперь над ним готовится суд. Вам это не кажется странным?

      – Что мы будем судить убийц? Нет, сэр, – пожал плечами майор.

      – Нет, в данном случае не то, что мы будем судить убийц, а то, что мы будем судить хозяйственный персонал лагеря не только в нарушение данных им нашими союзниками обещаний, но и в нарушение конвенции, которая провозглашает его условно не подлежащим суду?3 – уточнил Даллес.

      – Я вас не понимаю, сэр.

      – Ну представьте, к примеру, что войну выиграли бы не мы. Тогда и вас, и всю нашу хозобслугу, включая аппарат лагерей для военнопленных, тоже следовало бы вздернуть на виселице? Просто потому, что они изначально поставили не на ту лошадку?

      Мак-Кинли натянуто улыбнулся.

      – Вы не знаете, о ком говорите, сэр. Это не люди, это звери. Поговорите с жертвами и свидетелями их зверств, да с ними самими, в конце концов – и вы убедитесь в этом.

      – Что ж, именно для этого я сюда и приехал. Но давайте все же начнем с документов…

      Несколько дней Даллес изучал статистическую отчетность лагеря, незатейливо переданную персоналом Берген-Бельзена сначала англичанам, а потом американцам. Эти несколько дней станут самыми страшными в его судьбе – он не сможет толком ни есть, ни спать… Нет, раньше он слышал о печах, в которых горели десятки живых, и о душегубках, в которых сотни людей ежедневно травились специально для убийств произведенными-! -химическими газами. Все-таки он был разведчиком, и сведения о зверствах и бесчинствах СС в концлагерях всю войну ложились ему на стол секретными агентурными донесениями шпионов. Но так близко весь этот ужас, описанный сухим канцелярским языком – как повседневность, обыденность, жизненный порядок – стал к Даллесу впервые. Контрольным выстрелом в разгоряченную голову его стала беседа с одним из свидетелей на грядущем процессе, бывшим узником. Он не запомнил его имени – память его бессознательно включила рефлекторное охранительное торможение, чтобы не запоминать того, что могло бы испортить настроение, самочувствие или аппетит. Но сути беседы забыть он не сможет никогда…

      – Впечатления?

2

Ernst Klee: Das Personenlexikon zum Dritten Reich. Wer war was vor und nach 1945. 2. Auflage. S. Fischer, Frankfurt am Main 2003, ISBN 3-10-039309-0

3

Knoch, Habbo (ed). Bergen-Belsen: Wehrmacht POW Camp 1940—1945, Concentration Camp 1943—1945, Displaced Persons Camp 1945—1950. Catalogue of the permanent exhibition. – Wallstein, 2010. – P. 257. – ISBN 978-3-8353-0794-0.