Период третий. Сельские студенты (техникум). Евгений Орлов

Вы всё и в чирьях, значит, не разбираетесь! В общежитии у нас специальная комната умывальная. Умываемся там, а многие даже по пояс тело моют после зарядки. И ноги по вечерам моем. И бельё постельное нам через две недели чистое выдают, и в баню в парную каждую субботу ходим. А не мылись мы долго, только когда нас в колхоз гоняли на уборку. Вот там мы действительно и жили в сарае, и спали не раздеваясь. А про общежитие Вы всё придумали обидное.

      – Ого, так ты ещё и ершистым оказался. Из колхоза когда вернулись?

      – Да уже третью неделю учимся.

      – Но нарывы подмышкой и в паху, вижу, недавно образовались.

      – Они на меня ещё в колхозе напали. На ногах я гной выдавил и зелёнкой замазывал. Но ямы после гноя большущие появились.

      – Что ж ты раньше в больницу не являлся?

      – Думал, пройдёт. На ногах же выдавил, и зажило.

      – Задал ты мне задачу. По идее тебя бы к Ивану Петровичу отправить. Но оба нарыва сейчас в таком месте образовались, где и узлы, и сосуды находятся. Опасно оперировать. Назначу тебе переливание. Ты, видно, и простыл ещё в добавок к антисанитарии. А не поможет переливание – вскрывать твои приобретения придётся.

      – Я думал, у меня чирьи, а вы наверно то, что под рукою, карбункулом назвали.

      – Нет, карбункул у тебя в паху образовался. Карбункул потому, что у него не одна вершина, а несколько. Но мне кажется, что в нём процесс уже завершается. Три вершины уже светлыми становятся. Ихтиоловую мазь в аптеке возьмёшь и специальный пластырь клейкий попроси. Чтобы мазь на бинту прикреплять. Сейчас тебе медсестра такую процедуру проделает, а в общежитии самому придётся справляться. Зато ходить легче станет.

      Потом целых десять дней я ходил после занятий в медпункт на переливание крови. Зато чирьи мои вылечились и больше не мучили.

      Во время моих страданий с чирьями из дому пришла телеграмма о том, что умер дедушка, и что приезжать на похороны не нужно, потому что его похоронили на следующий день, как только приехала вызванная телеграммой крёстная. Он с каждым годом болел всё сильнее и сильнее. А в позапрошлом году у него обнаружили ещё и сахарный диабет. Когда ему становилось особенно плохо, нужно было делать уколы специальным лекарством под названием инсулин, но он не соглашался ходить ни на какие уколы. Хотя родители и родственники говорили, что дедушка может долго не протянуть – его смерть для меня оказалась неожиданной и вызвала много переживаний.

      Несмотря на то, что он часто меня ругал и стыдил, что не стремлюсь перенимать его опыт в умении заниматься важными мужскими делами. Несмотря на его строгое отношение к маме и бабушке, которых я любил, и которые меня обычно баловали и защищали – он для меня был очень уважаемым и авторитетным человеком. И мне постоянно казалось, что дедушка знает и понимает очень многое и очень важное, но мы все в повседневной суете не вникаем в его поучения и забываем о его требованиях.