Период третий. Сельские студенты (техникум). Евгений Орлов

говорил, что это у меня от мёда. Я мёд помногу очень ел, когда дама жил.

      – Нет, парень, это у тебя, видимо, конституция такая своеобразная.

      При чём здесь конституция я, признаться, не понял, подумал, что она бывает только у государств, а не у людей, но уточнять не стал. На этот раз мне опять бормашиной почистили дупла, но больней, чем в прошлый раз. Опять положили мышьяк во все три. Врач убеждал, и я себя настроил выдержать любую боль, но пломбы не выковыривать. С тем, чтобы после никогда уже эти зубы у меня не болели. Но вечером открылась вчерашняя картина. Опять пришлось одеваться и уходить из комнаты. Вначале даже пробовал по снегу бегать вокруг футбольного поля, как бы тренируясь, и в надежде отвлечься от боли. Затем не выдержал и пошёл стонать и плакать в лесополосу. В темноте всё равно вернулся в комнату, чтобы выполоскать мышьяк. На этот раз придумал хитрость. Сильнее всего болел нижний зуб, поэтому выковырял вначале пломбу с него. Но боль не утихала, и казалось, что теперь сильнее болит верхний. Выковырял и с него. Показалось, что болеть стало меньше. Опять раньше лёг в постель, закутался с головой в одеяло. Согрелся, и болеть стало терпимей. Поэтому на следующий день поехал с одним запломбированным зубом, в надежде, что мне хоть его вылечат.

      Савелий Павлович даже похвалил меня:

      – Молодец, хоть и рассказываешь, как больно было, но сумел в одном нерв убить. Вот мы сейчас удалим его и сделаем из зуба конфетку. – Но когда он рассверлил сильней канал и стал удалять нерв какой-то проволочкой тоненькой, зуб заболел так, что я не выдержал и закричал, что было мочи. А из глаз потекли слёзы. Вытирая полотенцем выступивший на моём лбу пот, врач успокаивал:

      – Крикнуть пришлось, но зато уж этот зуб никогда больше у тебя болеть не будет. К тому же мы его теперь так заштукатурим, что он крепче нового будет.

      Пока он манипулировал с зубом, меня била мелкая дрожь от пережитой боли и страха. Для себя решил, что лечить больше не соглашусь ни один зуб. Потому что, когда нерв удаляют, боль получается такая, что даже представить невозможно, как я вынес её. Закончив пломбировать, он предупредил меня, чтобы три часа после процедуры не кушал. И заявил, что сейчас на оставшиеся два положит новую порцию мышьяка. Но я остановил врача:

      – Знаете, Савелий Павлович, я эти зубы лечить не буду. Вы говорили, что мышьяк убьёт нерв, и я не почувствую, как его удаляют, а мне было так больно, что раньше даже зубы никогда так сильно не болели.

      – Понимаешь, я сам тоже редко встречаюсь с такой практикой, что нерв не удаётся уничтожить полностью. Но такое бывает. Зато, хоть ты и сильную боль перенёс, но она была не продолжительной, и зуб навсегда обезболен и защищён от разрушения.

      – Но я всё равно лучше остальные выдерну. Там хоть уколом замораживают. И когда рвут зуб, не так больно, как когда Вы этот нерв вырывали.

      – Дело хозяйское, но в таком случае, по возможности,