За тридевятью морями. Владимир Ушаков

к окну, раздвигает створки жалюзи, смотрит на улицу.

      – Значит, на замену Никитенко…

      Юля в своей комнате пишет письмо на Кубу своему брату.

      – Здравствуй мой дорогой братец! Мы по тебе все ужасно скучаем. И мама, и папа, и я тоже, твоя сестрица. Хотя и прошло еще всего ничего. Пиши нам почаще, не забывай. Твои открытки с видами Кубы очень всем понравились. И моим девчонкам в школе. Я тебе завидую белой завистью. Я тоже хочу к тебе на Кубу. Защищать революцию. У нас все хорошо. Все здорово. Но я не могу тебе не сообщить и неприятную для тебя новость. Можешь верить своей родной сестрице, а можешь не верить. Как хочешь. Но я тебе только добра желаю, поэтому сообщаю тебе, что вчера видела, как твоя ненаглядная Муза целовалась у пятого подъезда. Взасос. Я ведь тебя предупреждала, Фому неверующего. Если, конечно, очень хочешь, то можешь жениться и на целованной, если не брезгуешь. Делай выводы, дорогой братец! Вовчик! Береги себя! Ты нам и Родине очень нужен!

      В отделе переводчиков работают четыре человека. Один в наушниках слушает магнитофон и переводит текст на слух, другой работает со словарем, третий читает книгу. А Владимир тоже работает с магнитофоном, нажимает на «Стоп» своего магнитофона, перематывает пленку назад, нажимает «Плей», вслушивается в текст, быстро печатает на машинке. Входит старший переводчик капитан Кулик. Владимир замечает его, снимает наушники, привстает.

      – Сидите, сидите…

      Он склоняется над Владимиром, кладет перед ним несколько страничек текста.

      – Вот текст. Переведите это к двадцатому числу. Будут вопросы – не стесняйтесь, спрашивайте.

      Владимир встает.

      – Есть, товарищ капитан.

      – Не надо так официально. У нас деловая, рабочая обстановка. Честь будете отдавать на построениях. А здесь это лишнее.

      – Понятно. Лишнее.

      Владимир дожидается пока Кулик выйдет, садится, просматривает текст.

      В кабинет Владимира заглядывает военнослужащий и оповещает, что прибыл письмоносец и раздает письма в соседнем кабинете. Все бросаются к выходу и врываются в соседнюю комнату. Там в окружении возбужденных военнослужащих письмоносец раздает письма.

      – С пылу-жару, пятачок за пару!

      Владимир читает в коридоре письмо из дома. Перечитывает. Комкает, рвет письмо на куски и бросает нервно в урну. Это видят проходящий мимо майор Сапрунец и стоящий в другом конце коридора подполковник Рытов. Сапрунец подходит к Рытову.

      – Чего это он?

      – Письмо, видимо, из дома получил. Расстроился.

      – Письмо его расстроило. Ага! Ну, теперь жди от него сюрпризов.

      – Вы полагаете что-то личное?

      – Непременно. В его возрасте… Определенно дела сердечные. Вернее, делишки.

      – А Вы тонкий психолог, Валентин Михайлович.

      – Будешь здесь и психологом, и неврологом, и терапевтом, и хирургом. Да кем угодно здесь станешь. Того и гляди как бы чего не… Ладно, идите, Вадим Юрьевич. Не в первый раз. Разберемся и с Ершовым, если потребуется. Вадим Юрьевич, а хорошо было бы узнать, что там в этом письме …. Жаль, что не узнаем. Всего доброго!

      – Всего