Неразменный рубль: Повести и рассказы. Николай Лесков

на другой день в окно маслобойни Прокудина, откуда мелькал красноватый свет, постучался кто-то робкою рукою.

      Костик и Прокудин, сидевшие вдвоем за столом в раздумье, как быть с пропажею бабы, тревожно переглянулись и побледнели. Стук опять повторился, и кто-то крикнул: «Отопритесь, что ли?»

      Костику и Прокудину голос показался незнакомым, однако они встали оба вместе, вышли в сени и, посмотрев в дырку, прорезанную сбоку дверной притолки, впустили позднего посетителя.

      Гость был один, и лицо его нельзя было рассмотреть в сенях. Пушистый снег как из рукава сыпался с самого вечера, и запоздалый гость был весь обсыпан этим снегом. Его баранья шапка, волосы, борода, тулуп и валенки представляли одну сплошную белую массу. Это был почтовый кузнец Савелий. Узнав его, когда кузнец вошел в маслобойню и стряхнулся, Костик плюнул и сказал:

      – Тьфу, чтоб тебе пусто было! напужал только насмерть.

      – Что больно пужлив стал? – спросил кузнец, обивая шапку и собираясь распоясываться.

      – Да ведь ишь ты какой белый! – отвечал спохватившийся Костик.

      – Белый, брат! Ты гляди, снег-то какой содит, страсть! и подземки крутить начинает.

      – Откуда ж тебя Бог несет, дядя Савелий? – спросил Прокудин.

      – А ты, дядя Исай, прежде взыщи гостя, а там спрашивай. Эх ты, голова с мозгом!

      Прокудин достал из поставца полштоф и стаканчик и поднес Савелию.

      – Куда ж, мол, едешь-то?

      – Ехал было к тебе.

      – По дороге, что ль?

      – Нет, изнарочна.

      – Что так?

      – Так, спроведать задумал.

      – Нет, исправда?

      – Да правда ж, правда.

      – Ты, парень, что-то говоришь, да не досказываешь.

      – Вот те и раз! Вот за простоту-то мою и покор. Что ж, как живешь-можешь, Матвеевич?

      – Ничего, твоими молитвами!

      – Ну, брат, по моим молитвам давно бы вытянулся. Моя молитва-то: не успеешь лба путем перекрестить, то туда зовут, то туда кличут; хоть пропади! Хозяюшка как?

      – Ничего; что ей на старости делается!

      – Детки? невестка молодая?

      – Да ты говори, что хочешь сказать-то?

      Прокудин и Костик зорко смотрели в глаза кузнецу.

      – Что сказать-то?

      – Да что знаешь о невестке?

      – Она у меня.

      – Что врешь?

      – Ей, право.

      – Как так?

      – Да так, меня вчера дома не было, ездил в город; а она прибегла к хозяйке вся дроглая, перепросилась переночевать, да так и осталась. Нонеча она молчит, а мы не гоним. Такая-то слабая, – в чем жизнь держится, куда ее прогнать. А под вечер я подумал: Бог, мол, знает, как бы греха какого не было, да вот и прибежал к вам.

      – На лошади, что ль?

      – Да, а то как же? не пешком, чай.

      Прокудин разбудил спавшего племянника и послал его дать гостевой лошади сена и невейки, а сам сел и стал разбирать бороду. Гость и Костик молчали.

      – Так как же? – наконец спросил Костик, обращаясь к Прокудину.

      – Это насчет чего?

      – Да ведь мне некогда за ней ехать. Завтра в Орел с семям загадано ехать.

      – Ой!

      – Право.

      – Как