Неразменный рубль: Повести и рассказы. Николай Лесков

делах да о ярмарках, а бабы пересыпали из пустого в порожнее да порой покрикивали на ребят, которые либо засыпали, сидя за столом, либо баловались, болтая друг дружку под столом босыми ножонками.

      Отошел незатейливый ужин. Исай Матвеевич с Костиком выпили по третьему пропускному стаканчику, – закусили остатком огурца и сели в стороне, чтобы не мешать бабам убирать со стола. Костик закурил свою коротенькую трубочку и молча попыхивал и поплевывал в сторону. Исай Матвеевич кричал на ребят, из которых одни червячками лезли друг за другом на высокие полати, – а другие стоя плакали в ожидании матерей, с которыми они спали по лавкам. Настя стояла у столба под притолкой, сложа на груди руки, и молчала. Мужики вышли на двор управить на ночь скотину. Впрочем, мужиков дома, кроме самого Исая Матвеевича, оставалось только двое: Григорий да его двоюродный брат Вукол. Домниного мужа и двух других старших сыновей Прокудина не было дома, – они были на Украине.

      Костик выкурил свою трубочку, выковырял пепел, набил другую и снова раскурил ее, а потом он встал с лавки и, подойдя к двери, сказал:

      – Поди-кась ко мне, сестра, на пару слов.

      Настя спокойно вышла за братом. Домна глянула на захлопнувшуюся за невесткою дверь и продолжала собирать со стола объедки хлеба и перепачканную деревянную посуду.

      – Ты что это так с мужем-то живешь? – спросил Костик за дверью Настю, стоя с нею в темных сенях.

      – Как я живу, братец, с мужем? – проговорила окончательно сробевшая перед братом Настя.

      – Как! Разве ты не знаешь, как ты живешь?

      – Да как же я живу?

      – Что ты огрызаешься-то! Нешто живут так по-собачьи! – крикнул Костик.

      – Я не живу по-собачьи, – тихо отвечала Настя.

      – Стерва! – крикнул Костик, и послышалась оглушительная пощечина, вслед за которой что-то ударилось в стену и упало.

      Домна отскочила от стола и бросилась к двери.

      – Куда! – крикнул Исай Матвеевич на Домну. – Не встревай не в свое дело; пошла назад!

      Домна повернулась к столу, смахнула в чашку хлебные крошки и, суя эту чашку в ставец, кого-то чертакнула.

      – Кого к чертям-то там посылаешь? – спросил Прокудин старшую невестку.

      Домна ничего не отвечала, но так двинула горшки, что два из них слетели с полки на пол и разбились вдребезги.

      – Бей дробней! – крикнул с досадою Прокудин.

      – И так дробно! – отвечала Домна, подбирая мелкие черепочки разбитых горшков.

      – Да что ты, сибирная этакая…

      – Что! горшок разбила. Эка невидаль какая!

      – Голову бы тебе так разбить…

      Но в это время в сенях послышался раздирающий крик. Домна, не дослушав благожеланий свекра, бросилась к двери и на самом пороге столкнулась с Костиком.

      – Совладал, родной! – сказала она ему с насмешкой и укором.

      – Куда? – крикнул опять Прокудин. – Домна, вернись!

      Но Домна не обратила никакого внимания на слова Прокудина и, выскочив в сени, звала:

      – Настя! Настя! где ты? Настасья? Это я, откликнись, глупая.

      Никто не откликается. Домна шарила руками по всем