Эскизы любви. Пол Сэлфинг

И вот утром, когда все еще спали, и можно было лежать под теплым, тяжелым, ватным одеялом, и не надо было вставать, самое лучшее время проснуться от запаха праздника. Елка в тепле оттаивала и начинала еще сильнее пахнуть. До сих пор помню этот волшебный запах.

      Открывая глаза вижу ветки елки и игрушки, и конфеты, и яблоки, и мандарины … Протягиваю руку и тихонько-тихонько снимаю какую-нибудь конфету, так, чтобы не зазвенели игрушки, и никто не проснулся. Но больше всего любил брать игрушку и закручивать ее, потом отпускать и она крутилась, крутилась, сначала в одну сторону, а затем в другую.

      – Здорово.

      – А может быть вовсе нет.

      – Почему?

      – Этого уже нет и никогда больше не будет.

      – Зато есть сейчас.

      …

      – Нынче холодно. Как тебе кажется?

      – Зима.

      – Ничего. Это пройдет.

      «Осень»

      Вины нет, если нет наказания. Наказания нет если нет вины. А потому нет ни вины, ни наказания.

      Вина

      Кто-то подошел к телефону … и сказать было нечего. И зачем его придумали? Наверное, для того, чтобы было легче говорить то, о чем не думаешь. Или думаешь совсем не так. Состоялся странный разговор. Мы хотели сказать друг другу что-то очень важное, за что-то попросить прощения и получить его. Но все шло вовсе не так. Слова были не пустыми, но не здешними, откуда-то из другого мира, где живут другие люди вовсе не знакомые друг с другом, но вынужденные существовать вместе.

      – Как трудно найти виновного?

      – А может быть и не стоит искать?

      – Но… тогда как же?

      – Возможно, что иногда так можно, а когда-то так нельзя. Хотя бы для того, чтобы понять причину случившегося и попробовать делать все иначе.

      – Ну тогда виноваты все.

      – Может и так. Жить без правого и виноватого.

      – Что-то случилось?

      – Оказывается главное не в том, что ты сделал, а то, что ты не сделал. А мог и, наверное, должен был сделать.

      Тогда я мало что мог сделать. Я так думал. Но одновременно, я чувствовал, происходило что-то странное. Я перестал жить. Нет, конечно, все было нормально, череда обычных и ожидаемых событий, какие-то действия, решения, встречи … Вот только все это я видел как-бы со стороны, хотя и был главным участником всего происходящего.

      …

      – Однажды ты спросила: За что тебе до сих пор стыдно?

      Конечно, можно было бы уйти от ответа или придумать что-нибудь документальное и рассказать так, что не вызвало бы никаких сомнений в искренности. Я выбрал второй путь. И рассказал то, что было и за что стыдно до сих пор. Рассказ не помог. Стыд не ушел. Стало чуть легче от преодоленной тайны.

      – Не мало…

      – Да. Не мало. Вот только опять было что-то не так. От того, что не рассказал главного.

      – Ну, может быть, это нельзя назвать виной?! Действительно трудно преодолеть себя и что-то открыть в себе для другого.

      – Да это так. Но дело все же не в преодолении себя, а в том, что было с тобой