Эскизы любви. Пол Сэлфинг

p>– Я чувствую… почти всегда чувствую, что тебе что-то не так. Вот только не знаю что. Хочу помочь тебе и не получается.

      – Не думай. Все хорошо. Правда.

      – Правда.

      – А было когда-то лучше?

      – Наверное… но это было совсем другое. И в другое время. И о другом.

      – Расскажи.

      – Давая я лучше расскажу тебе сказку.

      – Нет сказку не надо. Они всегда плохо заканчиваются.

      – Разве?

      – Да-да. Это только кажется, что у сказок всегда хорошее окончание. Просто никто не хочет подумать, что будет потом.

      – А что будет потом?

      – А потом всегда бывает хуже чем было.

      – Ну я расскажу тебе сказку «без потом».

      – Как это?

      – Вот так бывает. Редко, но бывает.

      …

      В жизни каждого бывают особые дни. Это дни печали или радости, дни событий, происшествий, дни ожидаемые и как бы случайные. Почти все они запоминаются чем-то необычным, выбивающим нас из привычного течения, пусть и повседневно-бурного, существования. И все же среди этих дней есть один, который как бы повторяется каждый год, и потому в нем вроде бы нет ничего исключительного. Но в нем есть одно – он только твой день. И ничей, кроме тебя.

      Такой день был и у маленького мальчика. Он жил в лесу, в крошечном домике. И все у него было хорошо. Казалось бы, что особенного. Ничего. Ведь так у всех. Он жил и был уверен в этом. Может быть особенным в этом мальчике было только его странное и неизбывное желание зацепиться за каждый день, сохранить его таким, каким он был и оставить рядом с собой все самое светлое и радостное, теплое, солнечное, пронизанное лучами света ощущение того, что так будет всегда.

      Но, однажды, мама мальчика совершила страшную «ошибку». Она повела его покупать ботинки. И тогда среди множества ног, спин, находясь где-то там внизу и крепко держась за руку, он совершенно неожиданного для себя увидел то, что сразу стало его мечтой – огромную, чуть не во весь его рост, красную машину. Это была пожарная машина.

      Нет. Он не хотел стать пожарным. Но тогда, в старых замоскворецких переулках, в районе Пятницкой, где и обычные машины были редкостью, он однажды увидел красного гиганта, который под рев сирены рвался куда-то. Зрелище было волшебное, жуткое и прекрасное. Что-то сказочное и нереальное было в этой машине. И вот тут почти та же машина, машина, которая может стать твоей. Навсегда. И только твоей. Но… Почему-то ботинки были нужнее, и они сразу стали самыми нелюбимыми ботинками в его жизни. Зато осталась мечта. Как тогда казалось мечта всей жизни.

      Впрочем, зачем четырехлетнему мальчику нужны родители? Ну, конечно! Для исполнения мечты. Он ждал и надеялся. Наступит тот день, когда мечта сбудется. Но дни шли за днями и ничего не происходило.

      Летом его увезли на дачу, где он жил в своей комнате, с окном выходившем на юг и потому первые лучи солнца врывались в комнату и светлым пятном освещали квадрат пола. И еще. Окно было так низко расположено, что даже он мог открыв, его перешагнуть прямо в сад. И точно так же возвращаться назад. Это было по-настоящему здорово, таинственно и свободно. Можно было уходить и приходить, когда захочешь, минуя спальню родителей и комнату бабушки, которая, как казалось, никогда не ложилась спать. Вечером она укладывала его спать, а утром будила к готовому завтраку.

      И вот однажды мальчик просыпается, открывает глаза и видит на стуле, прямо перед его ним, еле-еле умещаясь, стоит огромная Пожарная Красная Машина, машина, которой нет равных, одна единственная и неповторимая. Он вскакивает на еще холодный пол и бежит сначала по этому теплому квадрату пола, а затем снова по холодным доскам в мамину спальню, где родители сидят и неизвестно уже сколько ждут своего мальчика.

      …

      А потом было продолжение … Старый яблоневый сад, в эти дни он был весь цветущий, совершенно удивительный и ароматный, зеленая-презеленая трава, сплошь покрытая солнечными одуванчиками, большой стол, покрытый белоснежной скатертью расшитой бабушкой, конечно же, ее пироги, и сладкие, и с мясом, и с капустой, чай и газированная вода, которая в те годы, да еще в деревне была крайней редкостью. Приглашался соседский мальчик, одногодка, и все сидели за столом, и почему-то всем было хорошо и казалось, что так будет всегда.

      …

      – Ты там был?

      – Был мед и газировку пил. Вот только усов и бороды не было.

      – А зачем ты мне это рассказал?

      – Совсем недавно я был уверен, что все в прошлом. А сейчас я хочу верить в то, что все еще будет. И все еще возможно. Хочется жить не спрашивая – За что мне это? но пытаться понять – Зачем мне это?

      «Зима»

      Мы успокаиваемся только познав истину. Вне зависимости от того истина она или нет.

      Чужие

      – Что случилось?

      – Ты не замечаешь?

      – Нет. Кажется, все нормально.

      – Но ведь они – чужие. … да. Чужие.

      – Ты