Дети сакморов. Александр Уваров

потом, но она уже не вернулась. И вот решил я продать квартиру, а люди те, которые сказали, что купят, фактически и не купили, а…

      – Замолкни, – с лёгким зевком прервал его следователь.

      И посмотрел на часы.

      А потом продолжил речь свою, вяло и нехотя:

      – В два часа тридцать минут ночи, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения, из хулиганских побуждений выбежал на МКАД в районе Лосиного острова, чем спровоцировал аварию с участием…

      Следователь минуты де загибал пальцы, прикидывая.

      – Опа! – восхищённо промолвил он, сверившись с бумагами.

      И, оживившись, присвистнул и глаза его радостно заблестели.

      – Слышь, бомжара, – обратился он к Любанину. – Ты в общем и целом двенадцать машин угробил, из пять – не подлежать восстановлению. Две смяты, три сгорели. Ва-аще!

      И Размахин оглушительно загоготал, едва при этом не захлебнувшись слюной.

      Потом, немного успокоившись, он встал, подошёл к Любанину и кинул ему в подставленные ладони наполовину заполненный бланк допроса.

      – В общем, – добродушно сказал Леонтий, – тебе прямая выгода на зоне годочка три отмотать. Пока хозяева угробленных машин не успокоятся. А то ведь они…

      И Размахин провёл пальцем по шее.

      – Полный абзац тебе устроят с похоронами на ближайшей помойке. А твою безвременную гибель мне расследовать резону нет, и так работы хватает. Так что беру ручку краешку стола, от последней сроки отступи вниз побольше, к концу страницы, и там подписывай с расшифровкой подписи и датой. И вали в камеру отсыпаться!

      – А отступать зачем? – уточнил Любанин.

      Размахин махнул рукой.

      – Да допишу там кое-что… Сейчас ломает что-то, лень одолела. Завтра с утречка заполню… В общем, не твоё дело!

      Размахин во внезапно накатившем приступе раздражения топнул ногой.

      – Подписывай, пока я добрый! А то ещё и обвинение в краже получишь. Там, между прочим, вещи из машин кое-какие пропали.

      Любанин поёжился.

      – И погибший имеется, по рассказам свидетелей, – продолжал нажимать следователь. – Вроде, даже два погибших… Или один?

      И тут же с грустью добавил:

      – Трупа, правда, ни одного. Пропали бесследно. Так что от отягчающих обстоятельств судьба тебя отмазала.

      Любанин с минуту вертел листок, с разных сторон вчитываясь в коряво набросанный текст.

      Потом простонал слабо:

      – Но не из хулиганских же! Спасался я! Обезумел совсем от страха! Зачем вы так, гражданин…

      Леонтий покачал головой и присел, поудобней устраиваясь на подоконнике.

      – Эту сказку ты мне уже рассказывал.

      – Точно! – охотно подтвердил Любанин. – Сразу вам всё рассказал. Только тут…

      Он потряс листком.

      – …Ничего про это не написано. Ни единого слова! А ведь это правда!

      – Сказки, – отрезал Леонтий, протирая локтем запылившееся стекло. – Почудилось спьяну.

      – Я трезв был! – возразил Любанин.

      И