Дети сакморов. Александр Уваров

сидел с потерянным видом, время от времени потирая кончиками пальцев уголки подрагивающих губ.

      – Правда? – повторил вопрос Мартемьян.

      – Правда, – выждав пару мгновений, подтвердил Савойский.

      – И воробышек сдохнет внутри тебя! – наставительно заметил Мартемьян. – Сдохнет, никуда не денется. Потому что другого пути нет.

      Царьков, придвинув к себе чистый лист бумаги, обмакнул коготь в чернильницу и тщательно, медленно вывел крест посередине листа.

      – Во-от, – потянул Царьков.

      И, вытерев коготь шерстяной тряпицей, извлечённой из резного деревянного пенала, что стоял на правой стороне стола, показал лист гостю.

      – Вот что теперь мы имеем, Илья. Крест окончательный и бесповоротный. Но мы ведь креста не боимся, Илья?

      Савойский отрицательно замотал головой.

      – Мы уже ничего не боимся, – и Царьков положил лист в папку, обтянутую красной, жирно отблёскивающей кожей.