Приданое для Царевны-лягушки. Нина Васина

именно он себя чувствует – словно ему только что выдрали верхние и нижние коренные зубы справа, употребив для этой процедуры ударную дозу обезболивающего. Теперь щека онемела, губы справа тоже, язык плохо слушается, наркоз дошел даже до глаза – полуприкрытый, он не желал ни моргать, ни открываться пошире. А так как Платон, всю сознательную жизнь трепетно относившийся к состоянию зубов, наверняка сопротивлялся, то его пришлось привязать, или даже немножко побить, потому что пошевелиться нет никаких сил – все тело болит и ноет.

      Платон открыл рот, пошевелил языком, потом решил ощупать зубы справа, но с удивлением убедился, что правая рука слушается плохо – не то что залезть в рот и все ощупать, пальцы едва шевелятся!

      – Вот видите! – многозначительно сказал женский голос. – И вы еще легко отделались!

      – Меня зовут Платон Матвеевич Омолов, – кое-как произнес Платон. – А вы кто?

      – А я врач-невролог, Таисия Ивановна, будем знакомы.

      – Что со мной было? – решился спросить Платон.

      – Микроинсульт, – с готовностью пояснила врач. – Но не беспокойтесь, вы, верно, в рубашке родились.

      – Нет, – заметил Платон, – я родился абсолютно голым.

      – Вот и шутите уже, это хороший признак.

      – А ноги у меня не отрезаны? Я их совсем не чувствую.

      – Нет, ноги в порядке. Мы еще будем повторно диагностировать причину отсутствия реакции на раздражение, – врач откинула простыню и ткнула куда-то иголкой.

      – Ой! – сказал Платон.

      – Вы чувствуете? – вскочила она.

      – Нет, но мне страшно, когда кто-то размахивает большущей иглой в таком месте.

      – Все образуется, – она закрыла простыню. – Удачей оказалось и то, что вы упали в десяти метрах от железнодорожного полотна.

      – То есть, – флегматично уточнил Платон, – под поезд я не попал.

      – Нет, я хотела сказать, что вы свалились на рельсы с таким грузом сверху!.. Как минимум должны быть множественные переломы, а у вас – ничего. Скорей всего у вас еще не прошел шок, постепенно реакции восстановятся. Посетителей примите? – спросила она.

      Платон задумался. Последнее, что он помнил, – это машину «Скорой помощи» и странных санитаров, дерущихся с ним. Потом, оказывается, он упал у каких-то рельсов с большим грузом на себе. Нет, одному ему не разобраться.

      – Приму.

      Племянники ввалились шумно и весело.

      – Ну, Тони, ты и здоров! – первым делом заявил Федор.

      – Остаться живым после того, как на тебя хряпнулся Федька, – кивнул Вениамин.

      Дальнейшая беседа привела Платона Матвеевича в состояние полнейшей отрешенности – так иногда бывало, – отчаяние в нем превращалось постепенно в равнодушие, если стресс по силе своей превышал восстановительные возможности организма.

      – Почему же он на меня хряпнулся? – медленно спросил Платон, приготовившись выслушать самый невероятный ответ, но то, что он услышал, превзошло все ожидания.

      – Вы летели, считай, на одном парашюте! Твой ведь не раскрылся,