Змей и голубка. Шелби Махёрин

стараясь ко мне не прикасаться.

      – Сюда. – Он указал на одну из множества дверей, которые рядом выстроились вдоль стены. Я протолкнулась мимо него в комнату – и застыла как вкопанная.

      Это была не комната, а спичечный коробок. До ужаса простой и унылый крохотный спичечный коробок без вообще каких бы то ни было отличительных черт. Белые стены, темный пол. Кровать, стол – и все. Хуже того, личных вещей у моего супруга тоже никаких не оказалось: ни безделушек, ни книг, ни даже корзины для белья. Заметив узкое окно, расположенное слишком высоко, чтобы через него смотреть на закат, я буквально почувствовала, как внутри меня что-то умирает.

      Судя по всему, мой муж – самый унылый чурбан на свете.

      Дверь со щелчком закрылась за моей спиной. Была в этом звуке какая-то беспросветная безысходность – будто за мной захлопнулась дверь темницы.

      Краем глаза я заметила движение и резко обернулась, но мой супруг только медленно поднял руки, будто успокаивал дикую кошку.

      – Я просто снимаю мундир. – Он вытряхнулся из промокшего одеяния и набросил его на стол, а затем принялся расстегивать нагрудный ремень.

      – На этом можешь остановиться, – сказала я. – Больше… больше одежду снимать не надо.

      У него на лице заиграли желваки.

      – Я не стану брать тебя силой… – Муженек с неприязнью сморщил нос. – …Луиза.

      – Я Лу. – Услышав это, он ощутимо содрогнулся. – Тебе что, неприятно мое имя?

      – Мне неприятно все, что связано с тобой. – Он вытащил стул из-за стола и сел, тяжело вздохнув. – Ты преступница.

      – Незачем тут лицемерить, шасс. Ты здесь оказался по своей собственной милости, а не по моей.

      Он нахмурился.

      – Но виновата ты.

      Я пожала плечами и уселась на его безупречно заправленную кровать. Он сморщился, увидев, что я платьем намочила лоскутное одеяло.

      – Надо было просто отвязаться от меня в театре.

      – Я не знал, что ты хотела… что ты решила меня оболгать…

      – Я ведь преступница, – напомнила я, не утруждая себя объяснениями о том, что я не нарочно. Теперь это уже все равно было неважно. – Вот и веду себя соответственно. Тебе стоило бы догадаться.

      Он сердито указал на мои синяки и сломанные пальцы.

      – И куда тебя завела твоя преступная жизнь?

      – Я ведь еще жива, верно?

      – Точно жива? – Он изогнул медную бровь. – Потому что вид у тебя полумертвый.

      Я беспечно отмахнулась и фыркнула.

      – Профессиональный риск.

      – Теперь он тебе не грозит.

      – Что-что?

      Его глаза вспыхнули.

      – Теперь ты моя жена, пусть даже мы оба от этого не в восторге. Ни один мужчина больше не посмеет тебя коснуться.

      После этих слов мы напряженно примолкли.

      Я присмотрелась к нему повнимательней, встала и подошла к столу, растягивая губы в улыбке. Муж сурово взглянул на меня, но, когда я наклонилась ближе, дыхание у него сбилось, а взгляд опустился к моим губам. Даже сидя он был почти что выше меня.

      – Вот