Змей и голубка. Шелби Махёрин

женщине. Просто не могу. Эта мысль пришла мне на ум и впилась глубоко, стиснув в когтях все мое существо. Должен быть иной путь… любой иной путь…

      Маленькие теплые пальцы сжали мои. Я поднял взгляд и увидел перед собой пронзительные сине-зеленые глаза дикарки. Сейчас в них было больше синевы. Больше холодной стали. Воды Долера отражались в них. Она едва заметно кивнула.

      И в этот короткий миг я осознал: все сомнения, нерешительность, горечь о будущем, которому уже не бывать, – все это испытывала и она. Исчезла шипящая кошка. Осталась лишь женщина. Она была так мала. Испугана. И сильна.

      И меня она просила тоже найти в себе силы.

      Не знаю, почему я сделал это. Она была воровкой, преступницей, и я был ей ничем не обязан. Она разрушила мою жизнь, когда вытащила на ту сцену. И я знал, что, если соглашусь, эта дикарка наверняка продолжит в том же духе.

      Но все же я стиснул ее руки в ответ. Ощутил, как к устам подступают два простых непрошеных слова:

      – Я согласен.

      Архиепископ обернулся к девушке. Я продолжал сжимать ее руки, стараясь не задеть сломанные пальцы.

      – Как тебя зовут? – спросил он резко. – Полное имя?

      – Луиза Марго Ляру.

      Я нахмурился. «Ляру». Эта фамилия была распространена среди преступников Восточной стороны, но чаще всего использовалась как псевдоним. Она буквально означала «улицу».

      – Ляру? – Архиепископ смерил ее подозрительным взглядом, озвучив мои собственные сомнения. – Тебе стоит знать, что, если это имя окажется ложным, твой с капитаном Диггори брак будет аннулирован. Нет нужды напоминать, какая судьба ожидает тебя в таком случае.

      – Я закон знаю.

      – Что ж, хорошо. – Он махнул рукой. – Согласна ли ты, Луиза Марго Ляру, взять этого мужчину в свои законные мужья, дабы разделить с ним свою жизнь в священном таинстве брака? Будешь ли ты повиноваться и служить ему, будешь ли ты любить, чтить и оберегать его в болезни и здравии, будешь ли ты верна ему до конца ваших дней?

      Я видел в лице дикарки насмешку, но она сдержалась и вместо очередного язвительного ответа только пнула песок в птиц. Они с тревожными криками разлетелись прочь. Когда вспорхнула голубка, у меня к горлу подкатил ком.

      – Согласна.

      Архиепископ, не медля, продолжил:

      – Властью, данной мне, я объявляю вас мужем и женой, во имя Отца и Сына и Святого духа. – Он замолчал, и в ожидании следующих слов все внутри меня натянулось как струна. Будто прочтя мои мысли, Архиепископ едко посмотрел на меня. Я снова ощутил, как пылают щеки.

      – Ибо, как гласит Господь… – Он сложил руки вместе и склонил голову. – Двоим лучше, нежели одному; ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его. И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него и нитка, втрое скрученная, нескоро порвется.

      Мрачно улыбнувшись, Архиепископ расправил плечи.

      – Дело сделано. Что Бог сочетал, пусть человек да не разлучает. По возвращении мы подпишем свидетельство о браке, и все будет готово.

      Он двинулся к своей карете, но остановился и смерил меня хмурым