Самое сильное заклятье. Лайон Спрэг де Камп

Мы, конгрегационалисты, верим, что в аду самое жаркое местечко отведено разведенным.

      – Мартинус! – Глаза Матасунты гневно сверкнули. – По-моему, ты трусишь. Более того, по-моему, ты хочешь дать задний ход. Ни один мужчина, так гнусно обошедшийся со мной, не проживет и…

      – Нет-нет, вовсе нет! – вскричал Пэдуэй. – Ты одна царишь в моем сердце. Меня не остановит и море крови!

      – Гм-м-м, красиво изъясняешься, Мартинус Падуанский. Ты всех девушек обольщаешь такими речами?

      – Клянусь, я от тебя без ума!

      – Ты в самом деле меня любишь? – смягчилась принцесса.

      – Еще как! В жизни не видел подобной девушки! – Последнее было совершенно искренним. – Но факты – суровая вещь.

      Матасунта потерла лоб, явно раздираемая противоречивыми эмоциями.

      – Если вы давно не виделись, откуда ты знаешь, что она жива?

      – Точно не знаю. Но я не уверен и в обратном. А ведь ваши законы очень строги к двоеженству. Эдикты Аталарика, параграф шестой. Я смотрел.

      – Все-то ты смотришь… – с легким раздражением произнесла Матасунта. – А известно кому-нибудь в Италии об этой твоей американской сучке?

      – Н-нет…

      – Так не глупишь ли ты, Мартинус? Кому какое дело, если у тебя на другом конце света есть жена?

      – Религия.

      – О, к дьяволу священников! Когда мы придем к власти, с арианами я справлюсь. А у тебя, я слышала, добрые отношения с епископом Болоньи, то есть практически с самим папой.

      – Я имею в виду не церковь. Я имею в виду личные убеждения.

      – Такой практичный человек, как ты? Чушь! Просто нашел предлог, чтобы…

      Предвидя очередную вспышку, Пэдуэй торопливо вставил:

      – Послушай, Матасунта, давай не будем затевать религиозных споров. Оставь мою веру в покое, а я не трону твою. О, кажется, нашлось решение!

      – Какое?

      – Я отправлю в Америку гонца и выясню, жива моя жена или нет.

      – А много это времени займет?

      – Недели. Возможно, месяцы. Если ты меня на самом деле любишь, то рано или поздно мы дождемся.

      – Хорошо, – без особой радости согласилась принцесса и тут же бросила на Пэдуэя пронзительный взгляд. – Предположим, твой гонец обнаружит, что она жива?

      – Зачем ломать себе голову? Видно будет.

      – Нет, договоримся сейчас!

      – Любимая, ты не доверяешь своему будущему мужу? В таком случае…

      – Не увиливай, Мартинус. Ты скользок, как византийский законник.

      – Ну, тогда, полагаю, я рискну своей бессмертной…

      – О, Мартинус! – ликующе вскричала Матасунта. – Прости меня за глупость! Конечно же, ты велишь гонцу отравить ее, если она все-таки жива! Это даже лучше, чем развод, если подумать о моем добром имени. Теперь все наши тревоги позади.

      Она обняла его с настораживающей силой.

      – Вероятно, – без особой уверенности произнес Пэдуэй. – Продолжим занятия, дорогая. – И снова поцеловал ее, стараясь установить рекорд.

      Матасунта счастливо вздохнула:

      – Ты только больше никого