Самое сильное заклятье. Лайон Спрэг де Камп

Виттигиса, Урию.

      Урия оказался таким же крупным и черноволосым, как его дядя.

      – Ну, Загадочный Мартинус, теперь, коварно свергнув с престола моего дядю, что ты собираешься делать со мной? – с вызовом спросил он.

      – Ничего, – ответил Пэдуэй. – Если ты меня не заставишь.

      – Ты не будешь преследовать семью моего дяди?!

      – Нет. Я не буду преследовать даже самого дядю. По секрету скажу, что я просто прячу его от Теодохада.

      – Это правда? Тебе можно верить?

      – Разумеется. Хочешь, он напишет письмо, свидетельствующее о добром к нему отношении?

      – Письмо можно вынудить написать под пыткой.

      – Только не Виттигиса. При всех недостатках твоего дяди он, безусловно, человек несгибаемый.

      Урия заметно успокоился.

      – Это верно. Ну, если так, у тебя, возможно, и сохранились остатки порядочности.

      – Теперь к делу. Не согласился бы ты поработать на нас, то есть формально на Теодохада, а практически на меня?

      Урия выпрямился и застыл.

      – Ни за что! Я до конца дней своих буду верен дяде.

      – Очень жаль. Мне нужен надежный человек – повести войска в Далмацию.

      Урия упрямо покачал головой:

      – Это вопрос чести. Я дал слово и от него не отступлюсь.

      Пэдуэй вздохнул:

      – Ты такой же, как Велизарий. Вот горе: те несколько способных людей, которым можно верить, связаны старыми обязательствами и не хотят со мной работать. А я должен прибегать к помощи мошенников и тупиц!

      Тьма опускалась будто по инерции…

      Глава 12

      Понемногу жизнь в Равенне приходила в норму. Воинские части растекались из города, будто вода из тряпки, брошенной на кафельный пол. Крупный ручеек устремился на север – пятьдесят тысяч готов под командованием Асинара возвращались в Далмацию. Пэдуэй отчаянно молился, чтобы Асинар, иногда вроде бы проявлявший проблески разума, не испытал какого-нибудь очередного приступа страха и не примчался назад при первом появлении врага.

      Сам Пэдуэй не смел надолго покинуть Италию, чтобы возглавить поход. Все, что он мог, это придать отряду часть своей личной охраны – учить готов тактике борьбы с конными лучниками. Правда, не исключено, что, едва скрывшись с глаз, Асинар тут же откажется от этих новомодных штучек. Или, возможно, кирасиры перейдут на сторону Константина. Или… Впрочем, какой смысл гадать?

      Пэдуэй наконец выкроил время для визита к Матасунте. Он твердил себе, что это лишь дань вежливости и установление полезного контакта. Однако в глубине души сознавал, что не хочет уезжать из Равенны, не повидав еще разок обольстительную девицу.

      Принцесса встретила его весьма любезно. Она говорила на безупречной латыни, красивым контральто, и ее сильный голос звенел энергией и жизнью:

      – Благодарю тебя, блистательный Мартинус, за чудесное спасение от чудовища Виттигиса. Я навеки у тебя в долгу.

      – Пустяки, госпожа, – скромно ответил Пэдуэй. – Мне просто посчастливилось вовремя приехать.

      – О,