Кто боится смерти. Ннеди Окорафор

ты всегда торопишься? – сказала я. – Ну давай. Чуть-чуть.

      Он повернулся, чтобы уйти, но передумал.

      – Хорошо.

      Мы сели на ступеньках, ведущих в дом. Через минуту он сказал:

      – Если долго пробыть в пустыне, услышишь, как она говорит.

      – Конечно. А громче всего она говорит ветром.

      – Точно. Бабочки хорошо понимают пустыню. Поэтому они и перелетают то туда, то сюда. Они всегда беседуют с землей. Говорят и слушают поровну. На языке пустыни можно позвать бабочек.

      Он поднял голову, набрал побольше воздуха и выдохнул. Я узнала песню. Пустыня поет ее, когда все хорошо. В дни нашего кочевья, когда пустыня так пела, мы с мамой ловили скарабеев, медленно пролетавших мимо. Убери жесткую скорлупу и крылья, высуши остальное на солнце, добавь приправы – объедение.

      На песню Мвиты слетелись три бабочки – маленькая белая и две большие желто-черные.

      – Дай я попробую, – волнуясь, сказала я.

      Вспомнила свой первый дом. Затем открыла рот и запела пустынную песню мира. Я привлекла двух колибри, они покружили вокруг нас и улетели. Мвита отпрянул от меня, пораженный.

      – Ты поешь как… У тебя красивый голос.

      Я отвернулась, сжав губы. Голос достался мне от злого человека.

      – Еще, – попросил он. – Спой еще.

      Я спела ему песню, которую придумала пяти лет от роду, когда была счастлива и свободна. Воспоминания о том времени были туманны, но песни, которые пела, я помнила хорошо.

      Так было с Мвитой каждый раз. Он учил меня какому-нибудь простому колдовству, а потом поражался тому, как легко я схватываю. Он был третьим, кто увидел это во мне (первой и вторым были мама и Папа), может быть, потому, что в нем это тоже было. Мне было любопытно, где он научился тому, что знал. Кто его родители? Где он живет? Мвита был такой загадочный… и такой красивый.

      Бинта, Дити и Луйю встретились с ним в школе. Он ждал меня во дворе, чего никогда раньше не делал. Его не удивило, что я вышла из школы вместе с Бинтой, Дити и Луйю – я ему много о них рассказывала. На нас глазели все. Уж конечно, нам с Мвитой в тот день перемыли все кости.

      – Добрый день, – сказал он, вежливо кивая.

      Луйю улыбнулась чересчур широко.

      – Мвита, – быстро сказала я, – это Луйю, Дити и Бинта, мои подруги. Луйю, Дити, Бинта, это Мвита, мой друг.

      Дити на это хихикнула.

      – Значит, ради Оньесонву ты сюда готов приходить? – спросила Луйю.

      – Только ради нее и готов.

      Меня бросило в жар, а все четверо уставились на меня.

      – Вот, – сказал он, протянув мне книгу. – Я думал, что она потерялась, но нет.

      Это была брошюра по анатомии. В прошлый раз Мвиту удивило, как мало я знаю про человеческие мышцы.

      – Спасибо, – сказала я, раздосадованная присутствием девочек.

      Мне хотелось еще раз напомнить им, что мы с Мвитой только друзья. Все общение Луйю и Дити с мальчиками сводилось к сексу или флирту.

      Мвита бросил мне взгляд, и я взглядом же выразила согласие. С этого дня он подходил ко мне, только когда думал, что я буду