Приют Грез. Гэм. Станция на горизонте. Эрих Мария Ремарк

что ты сочтешь, будто я насмехаюсь.

      – Паульхен, ты опять принесла цветы?

      – Да. И даже немного стащила. В городских скверах столько сирени, что я решила: ничего страшного, если там будет чуть меньше. А для нас чуть больше – это уже много. Так я поладила со своей совестью и взяла эти ветки.

      – Девчоночья мораль! – рассмеялся Фрид.

      – Спасибо тебе, Паульхен. Но не вступай в конфликт с законом. А то я уже начинаю бояться, что твое следующее письмо придет из тюрьмы.

      – Не бойся, дядя Фриц. Если полицейский меня заметит, я умильно погляжу ему в глаза, протяну цветочек и скажу: «Этот цветок я сорвала для вас!» Он меня и отпустит.

      – Или же тебя накажут еще строже – за попытку подкупа.

      – Да что вы, у девушек свои законы. Их всегда отпускают.

      – Согласно законам о несовершеннолетних и умственно отсталых, – съязвил Фрид.

      – А злым мальчишкам надо всыпать розог – верно, дядя Фриц?

      – Успокойтесь же! – попытался урезонить их Фриц.

      – Эту противную привычку насмешничать он перенял у отвратительного Эрнста. Раньше он был совсем другой!

      – Еще противнее?

      – Нет, приятнее!

      – Но быть «приятным» в глазах маленькой девочки вовсе не составляет цель моей жизни!

      – Ты – неотесанный варвар!

      – А ты – молодая дама.

      – Да, я дама…

      – К сожалению, в короткой юбке и с косичками.

      – Дядя Фриц, помоги же мне! Вышвырни его отсюда!

      – Но ведь он говорит чистую правду, Паульхен.

      – Так ты еще и берешь его сторону?

      – Нет, но ведь он делает тебе комплименты. Ты только вслушайся как следует. Молодая дама с косичками и пышной челкой – это же прелесть что такое!

      – Так-то оно так… Но… – Паула в задумчивости сунула палец в рот. – Фрид, ты это хотел сказать?

      – Конечно.

      – Ну, тогда давай помиримся. Дядя Фриц, у меня будет новое платье. Мама сказала, что ты поможешь нам выбрать материю. Согласен?

      – Безусловно. Тебе нравится васильковый цвет?

      – Васильковое у меня уже есть.

      – Тогда – белый шелк…

      – О, белое…

      – Ну, тогда тончайший батик на черном шелковом чехле – и совершенно необычайный фасон. Рукава в виде крыльев бабочки и так далее. Я нарисую.

      – О да, о да…

      – Vanitas vanitatum[7], – вздохнул Фрид. – Чем была бы женщина без платьев…

      – А мы и так бываем без платьев – на пляже…

      – Опять туда собираетесь, дети мои?

      – Да, дядя Фриц, уже совсем тепло.

      – Вот и прекрасно! Солнце делает чистыми и тело, и душу.

      – До свиданья, дядя Фриц.

      – Побудьте со мной еще немного, детки.

      – Нет, тебе же нужно работать. До свиданья… До свиданья…

      И Паула, пританцовывая, выскочила за дверь.

      – Наш местный смерч! – промолвил Фриц. – Нынче Общество красивых национальных традиций устраивает вечер старинных хороводов. Сходите туда.

      – Хорошо!

7

Суета сует (лат.).