Волчий Сват. Евгений Кулькин

А вот к тебе подлабунилась. Только с условием: мол, сиди и гляди, а руками не следи.

      В зале всхохотнули.

      – Товарищи! – раздалось в следующий момент, и Клюха бросил взор на сцену, где неуклюже взгромоздился стол, покрытый износившимся зеленым сукном. Ежели к нему получше присмотреться, то можно обнаружить и штопку, и неподверженную окончательному смыванию чернильную мету, которая оставалась всякий раз, когда в клубе проходили совхозные посиделки или лесхозные бдения. Голос же, что обобщил всех сидящих, или, точнее, обрек на мучительную дружбу, принадлежал Бугураеву. Секретарь, нависнув над столом, ожидал, когда в зале улягутся смешки, а приплескивающие взоры хоть на время отвердеют, выражая внимание, чтобы можно было огласить очередное мероприятие. Но люди, сопровождающие всякое свое сборище общей несерьезностью, сидя, все еще плодили разного рода содрогания и вздрагивания подобные тем, что бывают в пору всеобщей вшивости или повального блохонападения. И Бугураев снова повторил:

      – Товарищи!

      – Ну чего вы человеку не дадите высказаться? – вдруг поднял голос Протас. – Можа, он ночь не ел и день не спал, чтобы обновить ваши понятия о том, откель нас черти принесли, а Бог в книгу оприходовал.

      Длинноватый, но сдержанный хохот, однако, породил тишину, и Мартын Селиваныч возгласил:

      – Лектор у нас из Москвы. – Он заглянул в бумажку и прочел: – Ефим Борисыч Гомболевский. Тема его лекции…

      – А вопросы уже можно задавать? – осколочно взлетел голос, который, угадал Клюха, принадлежал Витяке Внуку.

      – Объясните товарищам, – принаклонился Бугураев к Перфишке, который тоже обуютил зад в президиуме.

      – Позвольте я скажу, – выхватился лектор.

      Он был мелконький, как зубок чеснока, попавший в тыквы, с бледной проплешинкой, которую оберегала ржавенькая растительность, дававшая довольно смутное представление о прошлой шевелюре. И рот у него еще не закрывался. Вернее, не хватало губ, чтобы прикрыть выпирающие зубы.

      – Так кто интересовался насчет вопросов?

      Витяка поднялся.

      – Ну я, Внук.

      – А кто ваш дедушка?

      По залу пронесся сквозняк ухмылок.

      – Спросите полегче, – выкрикнул кто-то. – Он и отца-то своего не знает.

      Витяка взмелел лицом.

      – Фамилия у меня такая, – буркнул.

      – Так вот я вам, товарищ Внук, поясняю. Вопросы вы будете задавать на материале услышанного, то есть после лекции.

      – А танцы во время вопросов будут? – поинтересовался тот же голос, что припозорил Витяку.

      И зал снова завеселел. Завеселел не от ответа, который породил глупый вопрос, а оттого, что лектор был настолько косноязычен, что без улыбки слушать его было просто невозможно. Например, слово «рявкнул» у него звучало, как «явкнул», а «революция» воспринималось, как «еваюция».

      – На бороне, что ли, его голос ковали? – воздел свой тенорок Протас.

      И в этот самый момент в зале погасло электричество.

      – «Да будет свет», сказал