Жила Жизни. Андрей Васильевич Шульга

в грудь кинувшегося на него молодого парня, уверенно грубо проговорил:

      – Остуди пыл,сынок ! Пристрелю не задумываясь.

      Вмешался дед Пантелей:

      – Не надо , Кузьма, ничего сейчас не изменишь, что поделаешь , если Калистрат – дрянь человек, о матери подумай, навлекешь беду на всю семью.

      В подтверждение последним словам Пантелея, Калистрат добавил:

      – Вот именно, упрячут в каталажку самого, тогда узнаешь.

      Слова деда Пантелея возымели на Кузьму должный эффект, он беспомощно опустил руки. Калистрат проговорил:

      – То-то же, забыл что начальство приказало, чтобы всех кончали, опер. Брючков не любит, чтобы его ослушались.

      Калистрат повернулся ко всем остальным охотникам, приказал:

      – Пошли, мужики, мы свое дело сделали.

      Калистрат сорвал с мертвого беглого бирку, пришитую к тонкой каторжанной тужурке и первым двинулся в тайгу. Дед Пантелей обнял за плечи Кузьму, проговорил:

      – Не огорчайся , сынок.

      С униженным самолюбием Кузьма ответил:

      – Я ведь ему обещал, что он выживет.

      Понимаю, Кузьма, видать, такова его участь, прими Господи его душу. Пошли, надо возвращаться.

      К Кузьме подъехал брат Митрофан, протянул ему его ружье, улыбаясь подковырнул брата:

      – Не плачь по этой твари, он и так бы умер.

      Митрофан двинулся в лес за дедом Пантелеем. Кузьма закинул за спину вещмешок и карабин, виновато покосился на труп Ивана, проговорил:

      – Извини.

      И пошел догонять охотников. Через несколько минут он нагнал деда Пантелея, у того было задумчивое лицо, Кузьма подумал, что дед тоже переживает этот скверный случай, поэтому сказал:

      – Спасибо тебе, дед Пантелей.

      – За что , Кузьма ?

      – За то , что поддержал меня. Я ведь вижу , ты тоже переживаешь о случившемся.

      Дед Пантелей усмехнулся.

      – Сынок, я об этом даже не думаю, на мне таких грехов больше , чем предостаточно, лагерное начальство нас использует в качестве собак ищеек не один десяток лет, мы в этом деле незаменимы. Просто у меня есть еще совесть и я считаю, что зэки – тоже люди и у них есть такие же права на жизнь, как и у нас, ты не представляешь, Кузьма, сколько у нас люду сидят в лагерях за не понюх табаку. Просто я думаю о другом.

      Кузьма поинтересовался:

      – О чем, деда ?

      – Ты, Кузьма, человек с душой, поэтому тебе скажу.

      – Могила, никому не проболтаюсь.

      Дед Пантелей горестно, загадочно выдохнул:

      – Калистрат ведь не пришил тех двоих.

      Кузьма удивился:

      – Как это ?

      – А вот так , сынок, я ведь трупов не видел и Митрофан их не видел. Калистрат сказал, что они трупы в реку скинули в полынью. И крови на снегу не было, даже лыжи куда-то пропали. Усек ,Кузьма?

      – Да ведь лыжи для охотника у нас зимой на вес золота.

      – То-то и оно , сынок, не чисто здесь, не чисто.

      Ночевать в лесу охотники не стали и вернулись в деревню в два часа ночи следующего дня. Все разбрелись по домам, решив утром доложить начальству лагеря