Жила Жизни. Андрей Васильевич Шульга

час вся деревня знала, что всеми любимый дед Пантелей арестован, как враг народа и пособник фашисткой Германии, наивно, но это был факт для малограмотных селян.

      ГЛАВА 7

      Столеров профессионально прицелился топором и резко ударил по березовому полену, разрубил его на две части. После недельной лечебной профилактики со стороны начальника медсанчасти, чувствовал себя намного лучше, Горышев сделал с ним чудо. Столеров разрубил две половинки еще пополам, разрубленные поленья сложил на руку, зашел в санчасть, прошел по коридору к большой железной печи. В печи, потрескивая, догорали сосновые поленья, по больничному бараку распространялся приятный хвойный запах. Из рядом находившейся палаты донесся слабый голос. Столеров сразу понял: новичок все – таки оклемался. Горышев сделал ему операцию сам, новичок прибыл с последним этапом, в плохом состоянии: его сильно почикали ножичком, Горышев сомневался, что он выживет, так как потерял много крови. Горышев, в данный момент, находился в столовой на завтраке, и поэтому Столеров на правах санитара вошел в палату, аккуратно вытирая руки об засаленные штаны. Увидел, крепкого телосложения, новичка, но с бледно – желтым лицом. Столеров подошел к нему, присел на соседнюю кровать, спросил .

      – Что, оклемался, бедолага ?

      Новичок слабо, через зубы процедил:

      – Бедолаги, суки, пидоры, а я стопроцентовый бродяга по жизни.

      В голове Столерова промелькнула мысль: неужто, законник перед ним, неуверенным тоном поинтересовался:

      – Как величать тебя, бродяга ?

      Белые губы новичка тронула надменная улыбка.

      – Что, хочешь в кореша набиться ?

      – Да, нет. Так интересуюсь.

      Новичок усмехнулся.

      – Ладно, не грузись, норов у меня такой, для корешей по жизни и братвы – я Антоха Князь, слыхал ?

      Столеров не поверил своим глазам, перед ним лежал на больничной койке знаменитый вор, урка всем уркам, знаменитый медвежатник из Одессы. Столеров улыбаясь выдохнул:

      – Кто ж не знает Князя, на всех централах только о тебе и базар.

      – Не пуржи, о мне уже давно не слыхать.

      Столеров согласился.

      – Сейчас не знаю, но лет семь назад, базара хватало, век воли не видать.

      Князь осадил его:

      – Хорош, суши базар. Как самого – то звать ?

      – Столер.

      – Как положение в лагере, Столер ?

      – Да как и везде, лютуют мусора, режем дрянь, голод, холод. Наверное нужно отписать в лагерь о тебе, отпиши, я маляву в лагерь выгоню.

      – Не торопись, Столер. Не примет меня братва, я для них скурвился. Если вор воевал, значит , сука, значит рожа автоматная. Мусора это все мутят, войну хотят среди воров разжечь, чтобы мы друг друга перерезали.

      Князь тяжело вздохнул, продолжил:

      – Скоро все лагеря от этой политики кровью захлебнутся. Кто за лагерем смотрит?

      – Сережа Ягода.

      Князь удивился.

      – Знатный браток, мы с ним давно знаемся, ему сейчас, если память мне не изменяет, около семидесяти. Кто еще из бродяг