Жила Жизни. Андрей Васильевич Шульга

жаль тебя, сучонок !

      И начал медленно нажимать на спусковой крючок. Его остановил сухой щелчок затвора. Митрофан резко перевел взгляд на деда Пантелея и увидел перед своими глазами темное, бездонное дуло карабина. Дед Пантелей проговорил:

      – Эй, лихой малый, не балуй, это не повод для братоубийства, опомнись Митрофан! Пожалей мать, отца, ты что делаешь, антихрист?

      С трудом давя в себе ярость и глубоко дыша от волнения, Митрофан проговорил:

      – Он сам меня чуть не убил, он на меня первый накинулся. Вон смотри, лоб мне весь разбил, хочет взять надо мной верх. Не выйдет Кузьма, я все равно тебя сильней, и старше, хоть и на несколько минут.

      Дед Пантелей понял гнев юного мальчика, ставшего не по годам зрелым мужчиной в делах и жизни.

      – Митрофан, не горячись, ничего такого он не преследовал, он просто не дал тебе убить лосиху с лосенком.

      – Это отдельный разговор, деда Пантелей.

      – Нет , сынок, Кузьма захотел спасти этих животных, поэтому поступил так. Опусти карабин и помиритесь.

      – Пусть сначала он скажет что хотел.

      Кузьма усмехнулся разбитым лицом, нагнулся, взял в руки снег и приложил один комок к разбитому носу, другой – к разбитой нижней губе, ответил со смехом в голосе:

      – Мне стало жалко лосей, Митрофан, ты мой брат и ничего плохого я против тебя не помышляю, будь кем хочешь.

      – А зачем меня прикладом огрел ? Что , теперь, когда чего захочешь сделать будешь бить меня по голове, что под руку попадется ?

      Кузьма выкинул в сторону окровавленный снег, кровь свернулась и перестала идти, он от души засмеялся, шутя выкрикнул:

      – Точно , брательник, дрова буду колоть, поленом буду бить, бабу в соседней комнате топтать, тебя хреном колотить.

      От заразительного смеха сперва начал хихикать, а затем и тоже рассмеялся Митрофан, опустил карабин, оперся на него и начал от хохота раскачиваться в разные стороны. Дед Пантелей убрал за спину свой карабин и тоже стал смеяться, приговаривая:

      – Ой, сорванцы, ой дураки, ну вы и кренделя !

      Митрофан заливаясь от смеха то и дело выкрикивал:

      – А я тебя чуть было не пристрелил как лося, а он животных, оказывается , любит, бабу топтать….. меня хреном колотить……!

      На что Кузьма тоже ухахатываясь, приговаривал:

      – Точно топтать да колотить, ведь под рукой у меня ничего другого не будет при топтании.

      Его приговаривания придавали всей компании еще большего смеха. Первым остановился от смеха Митрофан. Серьезно проговорил:

      – Не держи на меня зла, брат.

      Еще улыбающийся Кузьма ответил:

      – На дураков не обижаюсь.

      Митрофан на лыжах продвинулся к нему, замотал в разные стороны головой.

      – Нет , Кузьма, ты меня прости, но мировая так не делается, батька наш учил нас помнишь чему ?

      Лицо Кузьмы стало серьезным.

      – Чему ?

      Батя говорил:

      – Если ты обидел напарника в тайге, то убей его или