Стихи. Лев Лосев

мрачный вид кофейной гущи

      нам говорят, что Бога нет

      и ангелы не всемогущи.

      И все другие письмена,

      приметы, признаки и знаки

      не проясняют ни хрена,

      а только топят все во мраке.

      Все мысли в голове моей

      подпрыгивают и бессвязны,

      и все стихи моих друзей

      безо́бразны и безобра́зны.

      Когда по городу сную,

      по делу или так гуляю,

      повсюду только гласный У

      привычным ухом уловляю.

      Натруженный, как грузовик,

      скулящий, как больная сука,

      лишен грамматики язык,

      где звук не отличим от звука.

      Дурак, орущий за версту,

      болтун, уведший вас в сторонку,

      все произносят пустоту,

      слова сливаются в воронку,

      забулькало, совсем ушло,

      уже слилось к сплошному вою.

      Но шелестит еще крыло,

      летящее над головою.

      Вплоть до ада

      Клирос, иконостас, пылесос

      красный, т. наз. «Страшный суд».

      Еще, так сказать, большой вопрос,

      кого в утробу эту всосут.

      …………………………………..

      Тем, кто только сумел провиниться,

      т. е. пропитаться насквозь винцом,

      тем Ведмедь, Гибернатор Полярной Провинции,

      расскажет сказку с плохим концом.

      Тем, кто грехом своим сам терзается,

      как то вожделенец, болтун, педераст,

      тем в наказанье письмо затеряется,

      приезжий привета не передаст.

      Журналистам, редакторам (до зав. отдела)

      и тем, кто халтурил путем иным,

      сто лет в наказанье за это дело

      учить наизусть Вознесенского, им

      фальшиво Шопена слабают лабухи.

      Но тянет смолой и серой всерьез

      от вечных котлов для тех, кто в Елабуге

      деньжат не подбросил, еды не принес.

      Федра

      В каком-то музейном зале, помню —

      занавеску отдернуть и снова завесить —

      «Федра, охваченная любовью».

      Федра, охваченная любовью;

      вокруг народу человек десять:

      пара кормилиц, пара поэтов,

      полдюжины шарлатанов различной масти,

      специалистов по даванию советов

      по преодолению преступной страсти.

      Ах, художник, скажи на милость,

      зачем их столько сюда набилось?

      В твоей гравюрке, художник, тесно,

      здесь пахнет потом, а не искусством.

      А просто всем поглядеть интересно

      на Федру, охваченную столь странным чувством.

      Слегка заплетаясь

      Льется дождь как из ведра.

      Бог, рожденный из бедра,

      победил меня сегодня

      прямо с самого утра.

      Не послать ли нам гонца?

      Не заклать ли нам тельца?

      То есть часть тельца (заклаем?) —

      нам всего не съесть тельца.

      Раздается странный стук.

      Это я кладу в сундук —

      то есть я кладу в кастрюлю

      кость телячью, плоть и тук