Я не могу без тебя жить (стихотворения, поэмы). Николай Николаевич Асеев

Жемчужина мира!

      Я, воздух на волны дробя,

      на дне Малороссии вырыл

      и в песню оправил тебя.

      Пусть по дну походка с развальцем,

      пусть сумрак подводный так сыр,

      но солнце опалом на пальце

      сияет на синий мир.

      А если не солнцем – медузой

      ты станешь во тьме голубой, —

      я все корабли поведу

      за бледным сияньем – тобой.

      4

      Тысячи верст и тысячи дней

      становятся всё видней…

      Тысячи душ и тысячи тел…

      Рой за роем героев взлетел.

      В голубенький небесный чепчик

      с прошивкой облачного кружевца

      одевшись,

      малый мир

      всё крепче

      зажать в ручонки землю тужится.

      А —

      старый мир

      сквозь мертвый жемчуг

      угасших звезд, что страшно кружатся,

      на малыша глядит и шепчет

      слова проклятия и ужаса.

      1920

      Россия издали

      Три года гневалась весна,

      три года грохотали пушки,

      и вот – в России не узнать

      пера и голоса кукушки.

      Заводы весен, песен, дней,

      отрите каменные слезы:

      в России – вора голодней

      земные груди гложет озимь.

      Россия – лен, Россия – синь,

      Россия – брошенный ребенок,

      Россию, сердце, возноси

      руками песен забубённых.

      Теперь там зори поднял май,

      теперь там груды черных пашен,

      теперь там – голос подымай,

      и мир другой тебе не страшен.

      Теперь там мчатся ковыли,

      и говор голубей развешан,

      и ветер пену шевелит

      восторгом взмыленных черешен.

      Заводы, слушайте меня —

      готовьте пламенные косы:

      в России всходят зеленя

      и бредят бременем покоса!

      1920

      Владивосток

      Игра

      За картой убившие карту,

      всё, чем была юность светла,

      вы думали: к первому марту

      я всё проиграю – дотла.

      Вы думали: в вызове глупом

      я, жизнь записав на мелок,

      склонюсь над запахнувшим супом,

      над завтрашней парой чулок.

      Неправда! Я глупый, но хитрый.

      Я больше не стану считать!

      Я мокрою тряпкою вытру

      всю запись твою, нищета.

      Меня не заманишь ты в клерки,

      хоть сколько заплат ни расти,

      пусть все мои звезды померкли —

      я счет им не буду вести.

      Шептать мне вечно, чуть дыша,

      шаманье имя Иртыша.

      В сводящем челюсти ознобе

      склоняться к телу сонной Оби.

      А там – еще синеют снеги,

      светлейшие снега Онеги.

      Ах, кто, кроме меня, вечор им

      поведал бы печаль Печоры!

      Лишь мне в глаза сверкал, мелькал,

      тучнея тучами, Байкал.

      И, играя пеною на вале,

      чьи мне сердце волны волновали?

      Чьи